Об этих правилах звездным жителям напомнили со спиральной трибуны, возвышающейся прямо над пьедесталом почета, представители Верхнего круга управления Лампарусом во время церемонии награждения чемпиона игрищ. Оглашенная информация поразила воображение Парсека, но только его одного, потому что любой из здесь находившихся знал, что права победителя весьма условны. На деле для чемпионов разработали специальный Кодекс поведения, который жестко регламентирует предоставленные им возможности, вынуждает победивших в игрищах вести себя крайне скромно, не требовать невозможного от сограждан. Да и вообще ничего не требовать. Радоваться лишь тому, что им лампарусяне захотят отдать сами. По сути, у Мани появилось временное почетное звание, которое добавило ей больше обязанностей, чем реальных прав. Обо всем этом Мишке рассказала сама Монетка, сразу же после того, как она высвободилась из объятий восторженной толпы и смогла улизнуть от надоедливых фанатов.

Маня, еще не оклемавшаяся от гонки, говорила возбужденно. Она то и дело отбегала на несколько метров по пустынной дороге и двигалась перед Мишкой спиною вперед, бойко жестикулируя и имитируя свои прыжки на прошедшей звездной игре. Парсек наслаждался ее живостью и открытостью, любовался ее гипнотизирующей красотой и притягательной женственностью. Монетка с ее ребячеством и непосредственностью значительно отличалась от Машки земной, но влекла к себе, вызывая глубокие чувства и сильные эмоции, не меньше одноклассницы. Да и ее одежда больше смахивала на мужскую, чем на девичью. Мишка вспомнил слова Раштума о ее неприступности и огромной популярности у лампарусян и испытал некое раздражение, которое он никак не хотел классифицировать, как ревность даже в своих мыслях. Злясь и на нее и на себя, Мишка неожиданно выпалил:

– Так для чего, я тебе могу пригодиться, Маня? Ты мне сказала об этом перед игрищами. Помнишь?

– Ну как же! Я стала чемпионкой! – кокетливо отозвалась девушка. – И нужен кто-то для исполнения всех моих прихотей и желаний. Ты в самый раз подойдешь.

– Конечно, – язвительно выдал Парсек. – Говорят, к тебе местные подступиться боятся – ты как крепость с пушками и кипящей смолой. А ко мне все липнешь и липнешь. С чего это? И при первой встрече я тебя в яме нашел, неуклюжую! А тут ты вон как умело скакала!

Маня резко остановилась, заглянула Парсеку в глаза и вкрадчиво спросила:

– А ты сам не понимаешь?

Мишке стало неловко, впрочем, как и всегда, когда рядом с ним находилась Машка-одноклассница. Он мучительно подбирал слова, нервно подергивая уголками рта, но так и не произнес ни слова. Внезапно тишина лопнула от заливистого женского смеха. Монетка весело корчилась, хватаясь за живот, и тыкала пальцем в смущенного попутчика.

– Что там себе придумываешь? – наконец-то смогла произнести она. – Ты же иноземец, я тебя изучаю. Вдруг – шпион! Ха-ха! Нужно все-таки отвести тебя на проверку в специальное место. Пойдешь?

– Веди! – с обидой ответил Парсек. – Мне скрывать нечего.

– Так уж и нечего? – прищурилась лампарусянка и зашагала вперед, не оглядываясь. Мишка поплелся за ней следом, понимая, что это воплощение Машки тоже запросто манипулирует им, как и та земная волоокая красавица, но ничего не мог с этим поделать.

После продолжительной ходьбы они добрались до небольшого строения, прилепившегося к дымчатому обрыву красно-синей гряды. Свечение, исходившее из окон, сложенного из разнокалиберных камней здания, значительно отличалось от окружающего: было более насыщенным и ярким. Маня остановилась в проеме входа и призывно посмотрела на попутчика. Мишка слегка растерялся, даже испугался. Кто же знает, что его ожидает там внутри? Но быстро собрался духом и нарочито вывернул несуществующие карманы комбинезона, показывая всем своим видом, что никаких затаенных мыслей и замыслов у него нет. Затем медленно с опаской всунулся в узкий проход. Ослепленный ярким светом, Парсек какое-то время простоял в напряжении, ожидая всего что угодно. Но ничего не происходило. Когда его глаза привыкли к необычной иллюминации, он окинул взглядом внутренности помещения и успокоился: ничего пугающего там не было. Вдоль стен стояли лавки, а в центре находился сгусток яркого света, напоминающий небольшой газовый факел. Монетка уже сидела задумчиво на одной из лавок и болтала ногами. Мишка примостился неподалеку: не рядом с ней, чтобы дать ей понять, что она не права, не веря ему, но и не очень далеко, что она могла бы истолковать, как его желание полностью разорвать взаимоотношения с лампарусянкой.