Когда мы вышли к людям, то были страшно голодные, поэтому концентрация яда в железах была очень высокой, и токсичность просто убийственной. Если бы дошло до схватки, мы бы успели перекусать всех, прежде чем нас убили.

Жители деревни это сразу поняли, и с нами решили не связываться. Тем более, что я сдавал своих людей под власть старейшины, и ни на какой статус в деревне не претендовал.

Нас приняли, определили по избам, роздали девок. Женщин всегда избыток, гибнут реже, рождаются чаще. И мы благополучно влились в коллектив.

Жили, не тужили. Потом, однажды на охоте забрались далеко и обнаружили в лесу знакомую просеку. Паровозы добрались и сюда.

Я шепнул старосте, что знаю, как с ними бороться. Только надо повысить токсичность яда.

Местные с паровозами знакомы не были, и старейшина оставил мое знание без внимания.

Однако, вскоре деревья затрещали в зоне слышимости, и староста спросил меня, как. Я объяснил. Староста почесал лоб и спросил, кого. Я ответил, что можно взять моих людей. Старейшина кивнул и сказал, что станет ждать, пока не возникнет реальной угрозы.

Деревья падали все ближе, мои люди занервничали. Я успокоил, сказав, что или справимся, или уйдем.

Построили высокий деревянный щит, нарисовали морду паровоза, в местах, где глаза просверлили дырки. Начались тренировки.

Прыжки с шестом, Бубка отдыхает.

Попасть в дырку изображавшую глаз было нелегко. Еще труднее воткнуть копье под таким углом, чтобы древко спружинило и выкинуло воина вверх. Ну и при падении за щитом не сломать шею. Чтобы избавить воинов от ненужных травм, там навалили кучу сухой травы.

Мои люди хмурились, для местных было развлечение, и первое соприкосновение со спортивными состязаниями для той цивилизации. Я явился первооткрывателем.

Вся деревня сбегалась смотреть на тренировки, болели за своих, делали ставки, хлопали и свистели.

Наконец паровоз проехал так близко, что его увидели. Смех и крики стихли. Тренировки стали проходить в тишине и с максимальной концентрацией. Осталось поднять токсичность яда, и выбрать направление, куда бежать, если опять не подействует.

Впрочем, с ядом было все вполне понятно. Токсичность возрастала при голоде или травме, перед смертью она достигала максимальных значений, повышая, таким образом, шансы на выживание особи. К умирающим поэтому старались не приближаться.

И еще существенный момент: яд надо собирать непосредственно перед использованием. Он достаточно нестойкий, иначе мы бы за обедом рисковали отравиться собственным токсином.

Паровоз валил деревья уже рядом с деревней. Я сказал старейшине, что пора.

Моих людей взяли перед рассветом, тепленькими. Выволокли на улицу и прибили к стенам домов. Бабы орали, но на них не обращали внимания. Морить голодом времени не было, охоту я назначил на завтра, поэтому прибегли к пыткам. Пока боль, ненависть и страх повышали токсичность яда, я отбирал спортсменов для завтрашнего выступления. Наконец, команда была сформирована, и я лично прошелся по распятым, соображая, что еще можно у них отрезать, чтобы смерть наступила вовремя, не раньше и не позже.

Я выныривал из погружений, стряхивал дубленую шкуру, убеждался, что яда в зубах нет, пил свой кофе и выходил в интернет, но чувствовал, что рептилоид шевелится где-то в затылке, а жена стала говорить, что у меня взгляд иногда становится очень неприятным. В ответ я смеялся, хотя о возможной шизофрении не забывал.

Но мне нравилась та цивилизация, что первобытная, что космическая. Это была цивилизация силы. Одной только силы, и ничего кроме силы. У рептилоидов не было религии, и никакой загробной жизни. Не было искусства, ни ставни на деревенские окна не резали, ни даже черных квадратов не рисовали. И не было любви. Ни к чему, даже к женщинам. Женщины вообще воспринимались ими как нечто однородное. Нет, они различали: выше, ниже, толще, худее, старше, моложе. Но у рептилоидов не было понятия красоты. Все бабы были на одно лицо. Возможно, из-за отсутствия мимической мускулатуры. Еще у баб не было сисек, молоком же детенышей не выкармливали. Помню, какими отвратительными поначалу казались человеческие женщины. Грудь, а еще волосы, особенно на гениталиях, ну и в ванне, да и в супе тоже. Потом попривык, конечно, а что делать, не крокодилов же трахать. Но до сих пор, предпочитаю маленькую грудь, и счастлив, что эпиляция опять вошла в моду, как в античные времена.