— Зачем? — не поняла я, уставившись на сверкающую на солнце булавку.

— Возьми, — настойчиво попросил он.

Я пожала плечами, взяла магический артефакт с его ладони и повертела в пальцах. Что он хотел мне показать? Я ведь уже держала ее в руках. На вид: булавка и булавка, ничего примечательного.

Но когда я попыталась отдать ее обратно, Алекс покачал головой.

— Нет, оставь ее у себя.

Вот теперь у меня глаза на лоб полезли.

— С ума сошел? Зачем? — растерялась я совершенно. Это не просто булавка, это БУЛАВКА, артефакт, за которым идет многомесячная охота.

— А затем, — спокойно пояснил Алекс, — что, если я попадусь, меня поругают и поставят в угол, а с тебя могут шкуру спустить. И это не метафора.

Я судорожно сглотнула.

— Но…

Я вспомнила, как он спрашивал меня в кафе: «Ты настолько мне доверяешь?» Сейчас мне хотелось спросить о том же, но язык намертво прирос к небу.

— Я не могу, — сказала я, снова обретя способность говорить, — это слишком важно.

— Это важно, — послушно согласился Алекс, но мнения не изменил, — но не настолько важно, чтобы тебя из-за этого убили. Если тебя схватят, в любом случае приведут к Валентину. Тогда отдай ему булавку.

— И тогда меня отпустят?

Верилось с трудом. А как же убирать за собой свидетелей? Впрочем, Алекс лучше знал своего старшего брата, которого я ни разу не видела.

— Я надеюсь, — ответил Алекс.

Меня замутило. Уж лучше бы он соврал и сказал, что, конечно же, отпустят, не о чем беспокоиться. Черт бы побрал его честность!

Ладно, решила я, в любом случае не переспоришь.

— Хорошо, — я сдалась, — если ты считаешь, что так будет лучше.

— Считаю, — отрезал Алекс.

Я вздохнула и прицепила булавку себе на свитер, на внутреннюю часть левого рукава.

До центра доехали на автобусе. Способ передвижения выбрал Алекс и свой выбор не пояснял. Я не спрашивала. Сидела, смотрела в окно и думала. Страх почему-то уже пропал. Но ведь и нечего бояться, не так ли?

Наш план был действительно прост. Прямо-таки детский план: я отвлекаю внимание охраны лаборатории, а Алекс тем временем проникает внутрь. Решили, что, когда за мной погонятся, главное — оставаться на людной улице. Тогда за мной просто будут следить. Напасть при свидетелях не решатся. А потом вернется Алекс и заберет меня.

Глупый план, нечего сказать. И никакого запасного, кстати говоря. Но вчера и этот показался просто блестящим.

Теперь же, по мере приближения к центру города, моя уверенность начинала таять. А судя по молчанию моего спутника, и его тоже.

Сегодня был необычно теплый день, снег таял на солнце, улицы превратились в реки. Странная погода, весенняя. Знать бы еще, хороший ли это знак и знак ли вообще?

— Ну, все, — объявил Алекс на автобусной остановке. — На этом расходимся. И удачи.

Он улыбнулся вполне даже оптимистично, но я не слишком поверила в искренность этой улыбки. Алекс нервничал, и, к своему стыду, я прекрасно понимала: нервничал из-за меня, потому что считал, что несет за меня ответственность. Я, конечно, могла бы поспорить и на пальцах объяснить, что я взрослый самостоятельный человек, который сам принимает решения, и никто, кроме меня самой, за меня не в ответе. Но я заранее знала, что переубеждать его в этом вопросе — гиблое дело, а потому благоразумно заткнулась.

— Удачи, — эхом отозвалась я.

— Без геройств, — еще раз напомнил Алекс.

— Да поняла я, поняла, — заверила я. Ну нет у меня проблем со слухом, честное слово.

И мы разошлись. Алекс завернул на соседнюю улицу, а я пошла по дороге, ведущей к лаборатории его деда.

Быстро ли меня заметят? Пуховик у меня черный, ничем не примечательный, да и внешность, в принципе, тоже, так что сливаюсь с толпой. Надежда была только на то, что Алекс говорил про ауры и их индивидуальность. Раз люди Валентина занесли меня в список «Особо опасны», то должны сразу узнать.