– Очень рад. В таком случае в понедельник – на зачисление. Жду вас с документами, – тщательно скрывая улыбку и радость от услышанного, Рартнер кивнул в знак уважения и поспешил откланяться, дабы более не привлекать лишнего внимания.

Алина слегка улыбнулась, тоже сделала еле заметный кивок в знак прощания и тут же, забыв о разговоре, принялась глазами искать Леонида, который старался быть как можно незаметнее и всё время прятался, хотя это было самое важное для них мероприятие.

– Когда? – тихо спросила она, добравшись до дальнего угла зала и уже рассматривая лицо сокурсника, которое было в ссадинах.

– Вчера вечером, – нехотя, коротко бросил Леонид, отворачиваясь. – Ничего, могло бы быть и хуже. Их спугнули. Разбежались, как крысы, в разные стороны.

Алина лишь вздохнула и сочувственно покачала головой, опустив глаза.

– Кстати, я их сегодня вообще не видел. Это очень странно, – вдруг серьёзно и задумчиво произнёс он, пристально глядя на девушку и будто анализируя только ему доступную секретную информацию.

– Да, я тоже их не встречала. Действительно странно. А кто, говоришь, их спугнул? – своим необычно плавным и размеренным, но абсолютно уверенным и бархатным тембром голоса переспросила Алина. Этот его взгляд она давно изучила, как изучала повадки, особенности, жесты и манеры разных типов личностей, окружающих её людей.

Психология давалась ей очень легко. Она впитывала информацию, как губка, моментально её обрабатывала и незаметно для других применяла на практике, аккумулируя полученные вербальные и невербальные ответы. Она уже почти безошибочно могла определять внутренне состояние человека, его истинные чувства. Позы, жесты, мимика, вибрации голоса – всё это без задержек, молниеносно переводилось ей и представляло довольно правдивую картину происходящего. Алина с жадностью поглощала научную литературу по данным направлениям и смежным с ними областям.

– Не знаю, не увидел. Темно было, – немного запнувшись, но далее спокойно и тихо ответил собеседник.

Алина поняла, что он врёт, но продолжать не стала. Это было бесполезно, и она это точно знала. Кроме того, Алина не стала посвящать сокурсника в подробности последних нескольких дней своей жизни, которые прошли не менее странно: три вечера подряд её откровенно преследовали, пытаясь напугать. А может быть, не только напугать. Спасение приходило неизвестно откуда: преследователи быстро ретировались, заслышав громкие звуки подъезжающего авто, голоса приближающихся людей, которых в итоге Алина не видела. А в последний раз, проходя через неосвещённую арку двора и снова услышав шаги за спиной и знакомое подхихикивание и улюлюканье, стиснув зубы покрепче и собираясь бежать, она резко остановилась, потому что за спиной послышались уже стоны и хрипы. Оборачиваться она не стала, а быстро собравшись, ускорилась и, вбежав в общежитие, пролетела в комнату, никого не замечая. Алина никому этого не рассказывала, как и всё, что с ней происходило. Собственно, и рассказывать было некому. Матери говорить было нельзя, она и так сильно переживала за дочь и ещё больше ослабла здоровьем. Леонид был скрытным и сам себе на уме. Дружбы с ним так не было. Было некое взаимодействие по выживанию в сложившихся обстоятельствах и была взаимопомощь по принципу «отдать долг». Они оба это прекрасно осознавали. И, приняв правила сложившихся между ними странных отношений, строго соблюдая их, исправно отдавали долги друг другу.

– Сергей Сергеевич, дорогой, поздравляю! Блестящий выпуск! – слащаво и наигранно улыбался сияющий и формой, и лицом Межецкий. – А где ваша Залесская? Не видно что-то. Вот думаю, к себе её взять. Девица и впрямь толковая оказалась, как ты и говорил.