Но в отличие от элементарных частиц, наделенных лишь определенной функцией законов физики на протяжении жизни Вселенной и обязанных выполнять единожды предписанные каноны, вирус не только можно наблюдать в микроскоп, но он еще и способен «думать» по-своему, то есть мутировать, принимая другую форму и свойства, позволяющие избежать или уменьшить опасность в борьбе за собственное выживание. Главная беда, идущая от невидимых злодеев, хотя далеко не все таковыми являются, происходит от их паразитической сущности, ибо самостоятельно существовать они не могут и источником выживания и продолжения жизни является живая клетка, в которую они внедряются, разрушая ее изнутри. Поэтому крайне важным для невидимых паразитов является их приспособляемость к своему донору и дальнейшее быстрое мутирование, то есть перерождение, в случае появления опасности, которой и являются используемые против них вакцины. Проще говоря, вирус борется за свое выживание с завидным упорством, и оно вряд ли под силу какому-либо иному выходцу из простейших белковых существ или представителей животного мира. Вот и вынужден вертеться, будто вошь на гребешке, чтобы как можно дольше продлить жизнь своего вида. При этом изменяясь, словно хамелеон, в случае малейшей угрозы своему бытию и стараясь в кратчайшие сроки перейти в другую форму, по крайней мере хотя бы на время недоступную для появившейся угрозы в ближайшем будущем, одновременно пытаясь ускорить темпы своего размножения, при малейшей возможности цепляясь за потенциальную жертву.

Вирусы неизмеримо старше человека и появились с момента возникновения жизни на Земле. По всей вероятности, эволюция без вирусов была бы невозможна на планете, но это уже совершенно иная история. Человечество вынуждено с ними уживаться на протяжении всего своего бытия. Они существуют внутри нас и, по сути дела, являются нашей неотъемлемой частью. Но окружающий мир многообразен, и в нем немало вирусов, как крайне опасных для человека, несущих смерть при бездействии или же отсутствии мер противодействия, способных нейтрализовать их губительную структуру, так и необходимых, без которых сама жизнь была бы невозможной. Никто не знает количество вирусов, существующих в нашем органическом и белковом мире, но в любом случае их гораздо больше, чем в Австралии кенгуру и кроликов, вместе взятых: полагают, что их количество исчисляется сотнями миллионов.

История человечества насчитывает множество случаев настоящих войн с невидимым противником, когда неожиданно возникшие болезни почти полностью выкашивали население многих густонаселенных регионов, целых стран и даже континентов. Особенно памятны Средние века с их мракобесием, отсутствием элементарной гигиены, церковными табу, создававшими плодородную почву для распространения многих вирусных заболеваний, считавшихся божьим наказанием. В свою очередь, католическая церковь, по сути дела, не только не боролась с эпидемиями, но находила им несомненное, обоснованное подтверждение, используя для усиления влияния на свою не слишком образованную паству. Церковь объясняла появление моровых поветрий божьим наказанием за грехи людей и ловко манипулировала глобальными бедствиями, которые оказывались как нельзя кстати для постоянного напоминания заблудшим овцам о своей близости к небесам. Говоря современным языком с большой долей сарказма, это было не что иное, как использование служебного положения в своих корыстных целях. По сути дела, клирики «приватизировали» вирусы, правда, последние об этом ничего не знали.

Очевидно, что такие сравнения и высказывания неуместны, когда речь идет о миллионах жертв, но так было на самом деле. По большому счету, клерикалам глубоко плевать даже на публичное покаяние папы спустя сотни лет, ведь действия их предшественников в те времена усилили влияние церкви на паству, которой стала вся человеческая популяция. Не вызывает ни малейшего сомнения то, что, если бы не драконовские, человеконенавистнические запреты церковного католического клира, лекарства от моровых язв Средневековья были бы созданы намного раньше, как и определены причины и источники их возникновения, сохранив жизни миллионов людей и не заморозив на многие годы дальнейший научно-технический прогресс в развитии человечества. Костры со сжигаемыми на них людьми, кричащими благим матом во все горло и обезумевшими от нестерпимой боли, пылали по всем странам Старого Света. Стоило лишь церковной инквизиции получить донос, что и случилось с великим ученым и монахом-бенедиктинцем, автором многих научных трактатов Джордано Бруно, сожженным на римской площади более четырехсот лет тому назад, как тут же подозреваемый превращался в преступника и оказывался на дыбе, на которой признавался во всех предъявляемых ему грехах, настоящих и придуманных, чтобы прекратить мучения, а там будь что будет. Но вскоре его ждал костер, словно логический финал собственных признаний, ибо, как говаривал несколько веков спустя генеральный прокурор Советского Союза Вышинский: «Признание есть царица доказательств», – а каким способом оно получено, никого не интересовало.