Дни мелькали в ежедневной суете, наматывая недели и месяцы, и на судне сменялись капитаны. Пришел специалист широкого профиля, не терпевший ни слова возражений, и после двух рейсов он поставил вопрос ребром в соответствующих службах пароходства: «Либо я, либо Михеев!» Как обычно, в таких случаях верх остается за старшим по службе, тем более капитаном, и Сергею пришлось расстаться с лихтеровозом, о чем он не очень-то сожалел. Это была лишь ступень в его морской карьере.

За время его работы на судне временами происходили курьезные, комические, а порой и драматические, едва не ставшие трагическими, случаи, да и трагические тоже имели место. О некоторых из них он поделился с читателями.

Большие лихтеровозы «Юлиус Фучик» и «Тибор Самуэли» в режиме полного хода развивали скорость до 21 узла, но фактически использовали экономичный ход в 16 узлов, при котором в сутки экономилось 30 тонн топлива, вместо 120 сжигалось 90. Если же судно запаздывало, то для входа в расписание давали полный ход, дабы наверстать упущенное. Однажды в таком случае следовали в Красном море на юг. Боцман занимался дооборудованием одного отсека и шел по палубе со стороны кормы навстречу потоку хотя и охлаждающего, но сухого ветра из африканской пустыни. Он направлялся к старпому, держа над головой лист многослойной фанеры.

Скорость хода создавала изрядный встречный поток воздуха, и совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба, с юга налетел небольшой шквал, и оба потока встречного воздуха, слившись в один, подняли «дракона» в воздух, и полетел он на своем «крыле», как «фанера над Калифорнией», в сторону кормы. Не осознав произошедшего, выпучил глаза и лишь открывал и закрывал рот, словно выуженная на берег рыба.

Сергея мгновенно пронзила мысль, от которой по спине пробежал холодок: «Не дай бог, снесет его за борт, пропадет ведь». Остановить несущуюся махину и развернуться не так просто, это займет немало времени, да и акулы в Красном море не дремлют, славятся завидной прожорливостью, их нравы известны во всем мире. Старпом во всю прыть бросился за боцманом, крича что было сил: «Брось фанеру!» Но «дракон» есть «дракон», то, что в руки попало, так просто не отпустит. Смахивает на Шуру Балаганова из «Двенадцати стульев», когда тот, имея при себе 50 тысяч рублей, «подрезал» кошелек у женщины, в котором было 78 копеек и профсоюзный билет. На том и погорел – механическая привычка сгубила.

Боцмана уже подняло метра на два над палубой, да еще фанеру развернул, словно летающее крыло, хотя подъемную силу крыла в зависимости от угла атаки не изучал, похоже, идет на взлет. Тут уже старпом выплеснул из себя все, что когда-то слышал во время самых ожесточенных баталий, которые приходилось видеть, не забыв при этом упомянуть о его ограниченных умственных способностях, спорной половой ориентации и предстоящей встрече с мамой. Слава богу, что этот вулканический выброс дошел до боцмана, ошеломленный старпомовским красноречием «летун», к счастью, выпустил из рук фанеру и тут же шмякнулся на палубу, как коровья лепешка. Лист фанеры, потеряв устойчивость, начал кувыркаться, совершая замысловатые кульбиты, ударился о лихтер, раскололся пополам и тоже грохнулся на палубу.

Лишь после этого бедного «дракона» проняло, он затрясся, будто был на льдине в нижнем белье, а не в более чем 30-градусную жару в Красном море. Понял, что на кону была его жизнь. Учитывая его состояние, пришлось дать ему пару часов отдыха, пока в себя не придет.

Большая численность экипажа предполагает усиленный камбузный состав работников горячего цеха: шеф-повар, второй повар, хлебопек, или пекарь, как его называют, и камбузник. У буфетчицы и дневальной своих дел хватает и на камбузе они не помогают. Среди поваров преобладали лица мужского пола.