Я молчал.

– Тоже так было… хочешь, можешь всю жизнь так… хочешь, можешь заново…

Я объяснил, что у меня не хватит сил сделать что-то заново.

– Я тоже так думал… а потом ничего..

– Здесь? На руинах?

– Нет, лучше новое место найди…

Я не помню, как нашел новое место. Я не помню, как начал складывать камень на камень – потихоньку, шаг за шагом. Тогда всё было как во сне. Очень постепенно ко мне стала возвращаться жизнь, если это вырастание из пепла можно было назвать жизнью.

Я построил город.

Из пепла, из праха, из песка – я построил город.

Город получился даже лучше тех городов, что были у меня до того – чему-то меня научила эта история с погибшим градом. Да и видно было, что строил его не маленький мальчик, не отрок, не неопытный юноша – умудренный годами мастер. И все-таки город был чуть хуже. Не было в нем какой-то непосредственности, чистоты, какая бывает только в молодости, когда еще не знаешь, что кто-то может прийти и разрушить твой город.

Солнце отражалось на высоких шпилях, и часы на главной башне возвещали колокольным звоном полдень и полночь.

Я замер.

Я не верил своим глазам.

Нет. Никакой ошибки. Она шла ко мне по почти невидимой тропе, песок пустыни бережно хранил каждый её след. Шла, легкая, летящая, несла в руке корзину с чем-то манящим, махала мне рукой…

– Наконец-то до вас дошла… думала, и не найду вас…

Я натянул тетиву…

– Да вы что?

Никогда… никогда… – голос учителя, бережно сохраненный памятью.

– Да вы постойте, я…

…тетива рвется из рук, стрела вонзается в горло несостоявшейся гостье.

Мне дышит в спину город.

Спасенный город.

Заходит солнце, тянутся длинные тени за край земли.

А дальше нужно что-то делать, нужно рыть могилу очередной жертве. Укрывать могилу цветами, как делал учитель.

Иду к жертве. Почему-то хочется первым делом завернуть её в простыню, не видеть остекленевших глаз на бескровном лице.

Заворачиваю тело в простыню, что-то падает на песок.

Не верю своим глазам.

Ключ.

Еще утешаю себя, успокаиваю, ну и что, что ключ, мало ли, подумаешь, какой может быть ключ – но уже вижу.

Ключ.

От города.

Наклоняюсь, пытаюсь докричаться до той, которая меня уже не слышит.

Когда-нибудь я найду этот город.

Или города – мне кажется, у неё было много городов.

Обязательно найду.

Волнуюсь, как-то примут чужой осиротевший город мои города.

Кажется, зря волнуюсь.

Примут.

Они же не люди.

Опасность, опасность, опасность…

Я еще не понимал, в чем дело, а моя интуиция уже вопила во весь голос – опасность, опасность…

Снова посмотрел в окно, ничего не увидел, вроде бы военные самолеты не летят, танки по площади не едут, две собачонки сцепились в скверике, вслед за ними сцепились их хозяева – но это все не то, не то…

И тут я спохватился – она.

Опять она, опять идет сюда, поднимается по ступенькам – ко мне. боже мой… Ага, пронюхала что-то, учуяла, ладно, не мое дело… Главное – начисто все отрицать, да вы что, девушка, я вас первый раз вижу, не было у нас ничего…

А ведь было…

Была она у меня – полгода назад. Во мне все так и всколыхнулось, когда я ее увидел, на точеных каблучках, в норковой шубеечке, золотые перстенечки на лапках… Хорошая дамочка из хорошей семьи, вот такие ко мне и ходят.

– День добрый, – надеваю дежурную улыбку, – чем могу быть полезен?

– Ой… а вы судьбу мне можете предсказать?

– Конечно, без проблем, всем предсказываем, точность восемьдесят восемь процентов, предоплата пятьдесят процентов.

– Пятьдесят… – она захлопала длиннющими ресницами, – а… если платить надо восемь тысяч, то пятьдесят, это сколько… это шестнадцать тысяч, да?

– Что вы, всего четыре…