Знаю, что мне осталось недолго.

Боюсь не успеть.

Они уже идут сюда. Они уже приходили вчера, я обещал, что перестреляю их всех, если войдут. Вроде бы убрались. Не знаю, надолго ли.

Они вернутся. Я знаю, они вернутся, чтобы сделать меня таким же, как они. Или уничтожить.

Они не стерпят, чтобы кто-то был не такой, как они.

– Тише, пацан, успокойся… ничего тебе не будет…

Пацан делает еще один шаг к краю крыши. Мотает головой.

– Тебя как зовут? – спрашивает Чижин.

Пацан снова мотает головой.

– Не подходите. Я прыгну…

– Ты… ты устал, ты… тебе передохнуть надо… пойдем… – говорит Чижин, – посидим, выпьем…

Делаем еще шаг. Пацан неловко подпрыгивает, исчезает за краем крыши.

Затухающий крик.

Вздрагиваю.

– Охренеть.

– Вот так оно и бывает… вон что зараза с людьми делает…

Киваю. В который раз хочу спросить, что за зараза. В который раз не спрашиваю.

Вот так оно все и начиналось. Когда я приехал в город, охваченный заразой.

Когда я еще был самим собой.

На улице натыкаемся на обугленные скелеты.

– Вот так они и умирают, – говорит Чижин, – сгорают изнутри.

– И… сколько это продолжается?

– Да полгода уже.

– Нет… от заражения и до…

– Недели две. Не больше.

– Воду проверяли?

– Да и воду, и воздух, и все на свете… нет, это не инфекция, тут другое что-то… мы уж так про себя говорим, зараза…

Знаю, что умру. Сегодня.

Может, завтра.

– Я их гоню, а ты стреляй, – говорит Чижин. Уходит на ту сторону дома, хлопает дверью подъезда. Крики, топот ног. Распахивается черный ход, бегут люди.

– Стреляю.

Ч-черт, промазал…

Ч-черт…

Девушка падает на тротуар. Подбил…

– Ну ты и снайпер… – фыркает Чижин.

Хочу сказать, что стрелял первый раз в жизни. Не говорю.

Чижин щупает пульс на шее девушки.

– Живая вроде… давай, бери тихонько… неси. Да не боись, укол часа два действует…

Чувствую смерть.

Она где-то рядом.

Они тоже где-то рядом. Они идут сюда.

За мной.

Не дамся.

Лучше смерть, чем…

– Показатели в норме… гемоглобин понижен, ну это у них у всех сейчас…

– Да ты на свой-то посмотри, – смеется Чижин.

– Лучше не смотреть.

Еще раз смотрю на показатели, черт возьми, должно же быть хоть что-то не так, должна же быть хоть где-то причина заразы… нет, ничего.

Просто человек вот так ни с того ни с сего сходит с ума.

Заглядываю к девушке. Сидит на полу, перебирает листочки с какими-то каракулями.

– Это что? – спрашиваю у Чижина.

– Вот так они с ума и сходят. Сидят над каракулями… вот эти вот листочки по всему городу собирают и сидят над ними.

– Интересно…

– Что интересного, ты давай заразу ищи… – Чижин напяливает пальто, хлопает меня по плечу, – я в центр на денек, ты тут за главного. Пошукай, может, еще чего обнаружишь. Дверь никому не открывай, тут по городу одни эти… зараженные…

Зараженные…

В спешке записываю свою историю. Боюсь не успеть.

В пустом городе без Чижина было страшно. То есть, не то что бывает, когда начальник тебя первый раз одного оставит, и на тебе все держится, и попробуй ошибись… а по-настоящему страшно. Какие-то всполохи света там, на улице. окрики. Шорохи.

Два раза стучали в дверь.

Я не открыл.

Она все так же сидела на полу. Жанна. То есть, тогда я еще не знал, что ее зовут Жанна. Смотрела на меня, потом снова наклонялась над своими бумажками. Потом снова на меня. и снова…

Какой-то ритуал. Как это бывает у сумасшедших, без конца повторяют одни и те же бессмысленные действия. Кивают головой. Раскачиваются из стороны в сторону. хлопают себя по коленям…

А потом она просунула листок через прутья решетки.

Протянула мне.

Жанна.

То есть, тогда я еще не знал, что она Жанна.

Я взял листок. На нем оказались все те же непонятные каракули. Хотел порвать листок, передумал.