Но чего он не знал тогда – что будет скучать по живым, настоящим эмоциям. По перестрелкам, по всплескам адреналина и даже по тому дню, когда пришлось на себе тащить Тыковку в больницу. Это был одновременно и самый страшный день в его жизни – до того, что наступил десять дней назад, – и самое сильное удовольствие.

Парень, подосланный убить Тыковку, умер через несколько секунд после того, как сделал свой единственный удар. Это до странного приятно: Леон словно стал рукой самой кармы, отомстив моментально и точно. Ни одного дня он не сожалел об этом убийстве – так было нужно и правильно – и не задумываясь сделал бы это вновь.

И сейчас в списке появляется пятый: для Шерил будет слишком просто нанять киллера. Леон хочет видеть ее глаза, когда она поймет, чем именно придется заплатить.

– Леон? – вырывает его из задумчивого оцепенения голос Джанин.

– Нужно нанять хорошего пиарщика, – выдает решение он. – Женевьев не справится, не ее специализация. Откроешь вакансию?

– Давай сначала пробью по своим каналам? Не хочу, чтобы это связали с публикацией.

– Ты права, так будет лучше. В условиях пропиши, что требуется развитая база контактов – нужно потушить пожар до того, как он разрастется.

– Там еще Саймон Айк выступил. Его бы утихомирить.

– Это кто? – напрягает память Леон.

– Бывший стажер из продукта. Барнс сломал ему челюсть, когда Саймон оскорбил Пайпер, а потом его уволили за несоответствие корпоративной культуре.

– И теперь он тоже рассказывает об ужасах в нашем офисе?

– Именно.

– Я его найду, – обещает Леон. – И еще: для пиарщика важно, чтобы были мощные коммуникативные кейсы.

– Спасибо, учитель, что рассказываешь, как мне делать свою работу, – язвит Джанин. – Не волнуйся, я не буду это никому поручать. Займусь сама.

Леон только кивает в ответ: действительно, зачем соваться в процесс, в котором она разбирается лучше? Тем более ему своих проблем хватает.

– Как прошло чтение? – меняет тему Джанин. – Что за история с десятью процентами?

– Из четверти акций Том оставил часть своей жене. – Брови сами собой ползут к переносице. – Вот скажи, ты знала, что он женат?

– Нет, – мотает головой она.

– И я не знал. Никто не знал. Мы ее ни разу не видели, и единственный признак, по которому могли догадаться, – шутки Тома о кольце, которое он носил пару месяцев. А теперь его нет, и что это за женщина и почему она ведет себя так, словно выиграла от его смерти, я не понимаю.

– Подозреваешь, что она…

– Голддигер.

– Не думаю, что Том оставил бы акции такому человеку.

– А я как раз уверен в обратном, – закрывает глаза Леон. – Представляешь, каково ему было все это время? Четвертая стадия рака, боль, отчаяние… А мы не представляли.

– По-твоему, он был настолько ранимым, что подпустил к себе девушку, которая его использовала?

– Другого объяснения у меня нет.

– Знаешь, – хмурится Джанин, – я, конечно, знала его не так долго, как ты, но звучит как-то неестественно. Том был ярким интегратором, который великолепно чувствовал людей. Посмотри на его команду: экстраординарные, талантливые, но главное – верные ребята. Они здесь держались на одной вере в будущее.

– И ты думаешь, в жизни он подбирал людей так же?

– Из того, что я слышала и видела, – вас выбрал именно он. Сначала тебя, потом Гэри и Джека. Сложно представить, чтобы у Тома не было промашек в выборе друзей за всю жизнь или сотрудников, которые работали с ним годами, но вот именно с женой все изменилось.

В ее словах есть зерно истины. Леон пока не может принять выбор Тыковки, но доводы Джанин вынуждают его хотя бы спокойно поговорить с этой Кэтрин. Если вдруг окажется, что он не прав, будет не очень хорошо.