– И какую же информацию вы ему передали? – спросил Моррис.

– Всю, какая была: особенности гнездовий, особенности разделения территорий, повадки при питании, поведение в стае. Все.

– И как отреагировал Дженнаро?

– Он стал постоянно мне звонить. Иногда звонил посреди ночи. «Стали бы динозавры кушать вот это? А вот то? Могут ли они вести себя вот так?» И все остальное в том же духе. Я никак не могу понять, чего он так беспокоился? Нет, я тоже считаю, что динозавры важны, но ведь не настолько же! Все они вымерли шестьдесят пять миллионов лет назад. Так почему он не мог подождать со своими звонками хотя бы до утра?

– Да, понимаю, – сказал Моррис. – А как же пятьдесят тысяч долларов?

Грант покачал головой:

– Этот Дженнаро так меня достал своими звонками, что я позвонил ему сам и отказался от контракта. Мы сговорились на двенадцати тысячах. Это было примерно в середине 1985 года.

Моррис сделал пометку в блокноте.

– А потом вы поддерживали какие-нибудь контакты с компанией «ИнГен»?

– После 1985 года – нет.

– А когда ваши исследования начал финансировать Фонд Хаммонда?

– Точно не помню – надо посмотреть… Но где-то примерно в то же время. В середине восьмидесятых.

– И вы знаете Хаммонда только как богатого любителя динозавров?

– Да.

Моррис снова сделал какую-то пометку в блокноте. Грант сказал:

– Послушайте, если ваша организация так интересуется Джоном Хаммондом и всеми его причудами – раскопками динозавров на севере, запасами янтаря, островом в Коста-Рике, – то почему бы вам просто не спросить об этом его самого?

– В настоящее время мы не можем этого сделать. Не имеем права, – пояснил Моррис.

– Но почему?

– Потому что у нас нет никаких доказательств того, что он и его люди совершают преступления, – сказал Моррис. – Хотя лично я уверен – Джон Хаммонд затеял что-то противозаконное.

– Первый тревожный сигнал я получил из Управления по перевозкам техники, – стал рассказывать Моррис. – Они следят за всеми перевозками американской техники, которая может иметь военное применение. Они сообщили о двух, возможно нелегальных, технических перевозках, совершенных по заказу компании «ИнГен». Первое – «ИнГен» переправила на остров в Коста-Рике три крэевских КМП. «ИнГен» заявила, что эта техника предназначена исключительно для внутренних нужд компании и не будет перепродаваться на сторону. Но Управление по перевозкам техники не в состоянии представить, для чего им в Коста-Рике могут понадобиться такие огромные мощности.

– Три «Крэя»… Это что, какие-то особо мощные компьютеры? – спросил Грант.

– Чрезвычайно мощные. Это суперкомпьютеры с огромными возможностями. Для сравнения – три «Крэя» располагают большей компьютерной мощью, чем все компьютеры любой другой частной американской компании, вместе взятые. И «ИнГен» отправила эти компьютеры в Коста-Рику. Остается только догадываться – зачем?

– Да, действительно. И зачем же? – спросил Грант.

– Никто не знает. Но они отправили туда еще и аппараты «Худ». Это беспокоит меня еще больше, – продолжал Моррис. – «Худ» – это автоматические генные секвенсеры, машины, которые сами подбирают генетические коды. Они настолько новые, что их пока еще даже не внесли в каталоги ограничений. Любая генетическая лаборатория с радостью заполучила бы такой аппарат – но не каждый может позволить себе его купить. Стоимость этой штуки – полмиллиона долларов. – Моррис порылся в бумагах. – Так вот, похоже на то, что «ИнГен» завезла на свой островок в Коста-Рике аж двадцать четыре секвенсера «Худ»… И снова они сказали, что техника предназначена не на экспорт, а только для внутренних нужд фирмы. И Управление по перевозкам техники ничего не смогло с этим поделать. Официально они не имеют никакого права контролировать использование вывезенной техники. Но совершенно ясно, что «ИнГен» основала на своем уединенном островке в Центральной Америке одну из самых мощных в мире лабораторий генетической инженерии. И это – в Коста-Рике, в стране, где нет практически никакого государственного контроля за подобными предприятиями. Знаете, такое уже бывало и раньше.