Меня это вполне устраивало. В тот момент, по крайней мере. Это сейчас я понимаю, что это был детский эгоизм. А тогда мне казалось, что все правильно. Думалось, что третий человек разрушит наши с отцом отношения, заберет у меня его любовь и внимание. А мне так страшно было остаться одной. Не нужной самому родному на свете человеку.

— Эй, Мариша! — Наташка потрясла меня за плечо. — Ты там где заблудилась?

— Прости, — очнулась я от своих воспоминаний. Отпила чай, откусила кусочек пиццы. — Так, на чем мы остановились?

В общем, я коротко поведала подруге о своих прогулках по старинным улочкам Праги, о том, как последние недели провела в фирме отца, помогая в подготовке проектов и вникая в основы ведения семейного бизнеса, а она мне об отдыхе с родителями в отеле близ одного горного озера и о жизни в поселке с бабушкой.

— Слушай, я чуть не вздернулась. — простонала она. — В шесть утра встань, яйца собери, кур покорми. В семь на прополку, в девять на поливку грядок. А вечером с дойкой коров помоги. И так по кругу каждый божий день. Ненавижу село!

— Да ладно, — рассмеялась я.— Не сгущай краски. Не думаю, что все было совсем уж плохо.

— Да нет, конечно. И хорошее тоже было. Посиделки вечером с песнями, хождение за ягодами в лес. Опять же, речка рядом. Но в городе все равно лучше.

— Тут я соглашусь, — кивнула и тут же подорвалась. — Нат, пошли быстрее. Если опоздаем к Анатольевне на пару, она нам пропуск поставит.

Елена Анатольевна была нашим куратором, а заодно и преподом по введению в макроэкономику. И все знали, что опоздавших без справки из больницы или деканата она не пускала в кабинет. Ставила «н» в журнал и отправляла на все четыре стороны.

***

Пара дней пробежала быстро и абсолютно буднично, и вот впереди уже замаячили вожделенные выходные. В пятницу после последней пары мы с Натой разделились. Она отправилась в деканат, на собрание старост, а я поперлась в библиотеку. Набирать учебники по списку, которые уже выдали преподаватели.

Атмосфера в этом хранилище знаний царила привычная: слышалось шуршание страниц, студенты тихо перешёптывались, сбившись в кучки, а на особо нерадивых личностей ворчали библиотекари.

— Ты, я смотрю, как всегда в первых рядах заучек, — вдруг раздался шепот над ухом, заставляя вздрогнуть.

Полуобернувшись, увидела Орлова, с независимым видом стоящего у стены. Хотелось уже спросить, что он сам тут делает, раз к ботаникам себя не относит, но пришлось прикусить язык, поскольку в этот момент подошла Инна Ивановна, которую все за глаза называли Книжным Цербером.

О, нрав у этой женщины был крутой настолько, что она с полувзгляда могла заставить заткнуться любого. Северова как коршун нарезала круги над студентами, выискивая в кого бы выпустить когти. И неважно каков был масштаб прегрешений — студент неправильно сформулировал книжный запрос, ошибся в фамилии автора, загнул уголок страницы или задержал возврат — взбучку получали все.

А уж если, упаси Боже, она слышала, как кто-то повышал голос в читальном зале, то бедолага вылетал оттуда сразу, без единого предупреждения. А уж про тех студентов, кто терял книги, и вовсе молчу. По факультету ходили слухи-страшилки, что их никто и никогда больше не видел. Так что жути Северова нагонять умела.

Вот и я сейчас, расписываясь в книжных карточках под ее строгим взглядом, нервно вздрагивала. Хотелось взять книги и побыстрее убраться отсюда. И, конечно же, моя спешка меня подвела. Классика, чего уж.

Стопка книг оказалось объемной и неожиданно тяжелой. С трудом уместив ее в руках, направилась к выходу.