– Зачем, Толенька? – спросила старушка.

– Там снаружи краска облупилась – некрасиво. Я покрашу.

– Давай, Толенька, – сказала старушка.

– Кто еще о нас позаботится? – сказал дед.

Олег открыл балкон, вышел и нарисовал нужную букву. Потом еще пару минут делал вид, что красит балкон снаружи.

Старики умиленно наблюдали за ним из комнаты. Потом Олег развернул рулон белой бумаги и заклеил букву.

– Вот и все!

– Помощник ты наш, – сказал дед.

В тот момент, когда Олег слезал с подоконника, в спальне Полины загорелся свет.

– Мама! – сказал Олег, взяв за плечи старушку, и посмотрел в ее белесые глаза. – Пообещай мне кое-что.

– Что, Толенька?

– В воскресенье, когда стемнеет, сними, пожалуйста, лист бумаги, который я приклеил на балконе.

– Хорошо, Толенька.

– Только осторожно, мама. И оденься тепло, когда будешь выходить.

– Ладно.

– Ты не забудешь?

– Нет, Толенька.

– И вот еще что, – Олег вывернул карманы брюк и выложил на стол все купюры, которые у него были.

– Заходи к нам почаще! – просипел старик, когда «Толя» выходил за дверь. Старушка всхлипнула.

Олег запомнил номер квартиры и тут же, пока бежал до первого этажа, заказал старикам доставку продуктов. Потом спрятал краску и кисти в подвале, снял огромный свитер, после чего зашел к Полине.

– Боже, от тебя краской несет!

– Да? Это в офисе у нас красят…

– Фу! И еще чем-то… нафталином, что ли?

Олег подошел к окну. Бумажные листы на балконах напротив было почти не видно – не зная, и не разглядишь.

– Давай выпьем? – после визита к старикам ему почему-то было страшно тоскливо.

– Давай.

Когда уже стемнело, Олег попрощался с Полиной, спустился вниз и, не переодеваясь в спортивный костюм, написал на асфальте: «Юля, я тебя люблю! Гоша», почти не ощущая абсурдности этого поступка.

Квартира восьмая

Олегу снилось, что утром в понедельник Полина, проснувшись, босиком подошла к окну и потянулась. Вдруг она раскрывает шторы, и блаженная улыбка тут же сходит с ее уст. На торце дома напротив она видит надпись «Полина – дура!».

Олег проснулся, тяжело дыша. Кот смотрел на него удивленно, готовый броситься под стол и поджать уши в случае опасности.

После работы Олег принесся к шестнадцатиэтажке, переоделся в подвале, взял свое снаряжение и решительно поднялся на третий этаж. По традиции, никто не открыл.

На восьмом этаже дверь открыл мальчик лет восьми.

– Взрослые есть? – спросил Олег.

– Нету! – радостно ответил мальчик.

– Почему тогда не спрашиваешь, кто пришел?

– А зачем?

– Слушай, мне нужно выйти на ваш балкон и нарисовать там, снаружи, кое-что. Впустишь?

– Эээ… А у нас нельзя выходить на балкон!

– Почему это?

– Папа сказал, что он вот-вот обвалится.

– Ммм… да?

– Ага.

Олег замешкался.

– Можно я посмотрю все-таки?

– Да пожалуйста!

Олег вдруг страстно возжелал, чтобы во всех оставшихся квартирах ему попадались дети без родителей – по всему выходило, что с ними проще всего договориться. Он открыл дверь на балкон и увидел свалку из санок, лыж, велосипедов, лопат, грабель и гантелей. Судя по всему, отец просто не хотел, чтобы сын выходил на травмоопасный балкон, поэтому придумал байку про обрушение.

– В общем, это… Я осторожно выйду. Подо мной не должен обвалиться, – подмигнул мальчику Олег. Он обмакнул кисть в краску и уже шагнул было на балкон, но вдруг маленький хозяин закричал:

– Дай я!

– Чего? Нет, это опасно, парень.

– Дай! Дай! – Олегу померещилось, что у славного мальчика вдруг выросли рожки и маленький хвостик. Отступать хозяин квартиры не собирался.

– Да брось. Ты хоть писать умеешь?

– Умею. Еще как умею!

– У вас же восьмой этаж. Ты свалишься.

Мальчик надулся.

– Тогда уходи, – вдруг сказал он.