Настала затянувшаяся пауза. Парни дружески похлопали Костю по плечу и сочувственно признали, что он правильно сделал, выговорившись. Даня поднял кружку и жестом призвал всех сделать то же самое:

– Давайте, парни, выпьем за тех, кого с нами нет.

Не чокаясь, они осушили кружки, и никто не стал закусывать. После Костя уснул. Даня сменил Дениса на вахте, а парни вновь отправились на перекур. Никому из них алкоголя в тот вечер больше не хотелось.

Стоя на сигнальном мостике, все четыре часа Данила думал о рассказанной Костей истории. Он остался сиротой с малых лет. Как ему это было знакомо. «Надо бы внимательнее присматривать за ним», – пометил себе в голове заместитель командира группы.

В Красное море они вошли через Суэцкий канал. Такой красоты, как в Босфоре, конечно, не было, но тем не менее внимание экипажа он привлёк необычными песчаными видами, довольно узким участком для прохода кораблей и, несомненно, памятником автомату Калашникова, отчётливо видневшемуся с верхней палубы.

Далее судно проследовало на юг через вытянутое Красное море, и ничего необычного за этот период не произошло. Ближе к выходу из него, около девяти часов вечера Умаров зашёл в каюту к своим подчинённым.

Взаимоотношения в военных коллективах выглядят несколько иначе, чем в некоторых российских и зарубежных фильмах. И уж тем более далеки от пропаганды советского кино, где крайне идеализировано общение между командирами и подчинёнными. Увидев офицера, никто не подскакивает с места и не вытягивается в вертикальном положении как струна. По крайней мере, так происходит в коллективах, где подчинённым личным составом являются военнослужащие по контракту. С призывниками попроще. Они молоды, неопытны и прибывают в армию всего на один год. Поэтому грош цена тому командиру, который не может поставить перед ними себя неоспоримым авторитетом и добиться выполнения уставных взаимоотношений.

Морпехи молча посмотрели на старшего лейтенанта и продолжили заниматься своими делами. Однако всё-таки в небольшом напряжении. Каждый понимал, что просто так он бы не зашёл.

Умаров осмотрел каюту и подчинённых. Справа от него в одних шортах сидел Костя Ефимцев. Облокотившись спиной на переборку и положив на колени ноутбук, он развлекал себя компьютерной игрой. Судя по напряжённому виду, резкому клацанью пальцами по клавиатуре и быстрому перемещению мышкой, он как минимум спасал мир в виртуальной реальности. На лице отражались блики от взрывов, а из динамиков компьютера едва слышались выстрелы и чьи-то несчастные, то и дело повторяющиеся голоса.

Сверху в наушниках лежал Поршнев. Умаров знал, что между собой остальные называют его Денчиком. и про себя всегда смеялся над этим. Он вообще старался никому не показывать смех, ведь для всех он – суровый командир. Исключение составляли лишь моменты его жизни, когда он уходил в запой. Умаров никогда не употреблял водку просто так. Он мог ею только злоупотребить. Вот в такие моменты старлей становился другим человеком. Офицер мог легко сесть пить с подчинёнными в любом звании: хоть с сержантом, хоть с рядовым и до определённого момента делался очень весёлым и разговорчивым. Подпив же ещё немного, Умаров всегда нарывался на неприятности и умудрялся найти проблемы. Он совсем переставал следить за языком, вёл себя надменно и напрочь терял контроль над своим поведением.

Если Сергей Сергеевич каким-то образом выпивал со своими, они знали, когда уходить или как его спровадить. Но если Умаров посещал какие-нибудь общественные места, то всегда уходил оттуда с синяками.