Впервые увидев этого мелкого не по годам и не по годам же серьёзного, от всего отстранённого мальчугана, она уже твёрдо знала, что непременно возьмётся за него. Научит разговаривать, есть, смеяться и играть как все дети. И обязательно излечит от астмы. Как? Дарина пока не знала, но видела будущее так же ясно, как тапки на своих ногах. Её совсем не волновала реально присутствующая мама, стоящие на подхвате донецкие бабушка с дедушкой, – эти факторы на её стратегию не влияли.

В тот день, когда Гриня появился в тридцать первой квартире Дома Художников на Песочной набережной, где жили Сандро с Дариной, стояла необычайная майская жара. Это был день рождения Лисы, которая по этому поводу собралась с подругой в Филармонию, и внедрение Грини в папину семью произошло вынужденно. Ничего хорошего из этой затеи не вышло. После ухода матери Гриня, не проронив ни слова, кружил по квартире, обращая мимолётное внимание на подготовленные сюрпризы и развлечения, хватал и тут же всё бросал на пол. Темп кружения возрастал, потом вместо ожидаемых слов возникло першение, его сменил сухой кашель, и все испуганно следили, как малыш бегает, кашляет, бросает всё, что ему дают, и так по кругу, по кругу…

В конце концов, вызвана «скорая», а пока она едет, щёки Грини заливает багровый румянец, он уже кашляет и свистит не переставая, но продолжает бегать, всё так же молча, всё так же отрешённо. Только увидев в проёме двери врача в белом, мгновенно таращит глаза и начинает страшно и беспрерывно выть, как раненая собака, которую пришли добивать. С врачом вместе появляется и Василиса, распространяющая убийственный для сына аромат духов. Дикая сцена с уколами – откуда в этом хилом, больном тельце столько железной силы! – и приступ постепенно идёт на убыль. Вой и кашель переходят в судорожные всхлипы, потом всё стихает, остаются только розаны на щеках и мокрые штанишки. Гриня уснул, и его сонного Дарина с Василисой в четыре руки бережно переодевают, укрывают мягким пледом. Шторы задёрнуты, тишина в квартире.

Здоровье Грини и карьера Лисы были в корне несовместимы. Но ведь ничего другого и не предполагалось. Болезненный мальчик, к тому же аллергик, не мог в одночасье перестать болеть, а Лиса не собиралась оставить карьеру – это единственное, к чему она по-настоящему стремилась. Тут «папина семья» оказывалась как нельзя кстати. И на первое место, естественно, выступала Дарина. Практические занятия в институте проводились с утра, а после обеда, пропуская лекции, она мчалась домой сменить Сандро, который занимался сыном первую половину дня. Это пять дней в неделю, на выходные его забирала мама. Так они просуществовали три месяца и страшно измучились.

Сандро, который сроду никого не опекал, безумно уставал от роли няня. К тому же он допоздна работал в мастерской и практически не высыпался. Дарина, прибежав с занятий вся в мыле и увидев картину полного запустения, не знала, за что схватиться. То ли Гриню в конце концов умыть и нормально одеть, то ли Сандро покормить и отправить в мастерскую. Муж, обрадованный её приходом, разом веселел и убегал по делам, сунувшись на ходу в её шею щекотными бородо-усами и прикуривая в дверях маленькую трубочку. Возвращался он только к ночи, когда все уже спали, так что интимная жизнь как-то сама собой перенеслась на выходные, и супруги жили в напряжении.

Другим негативным фактором было полное отсутствие у малыша каких-либо полезных навыков. В свои четыре года он ничего не умел: ни одеться, ни раздеться, ни есть самостоятельно, не говоря уже о чистке зубов или завязывании шнурков. Гриня обладал совершенно младенческими реакциями: если игрушка, которую он держал в руках, его переставала занимать, он просто разжимал пальцы, нимало не заботясь о её дальнейшей судьбе. В сочетании с устойчивой отстранённостью, неумением, да и нежеланием общаться, мальчик производил впечатление дикаря, выросшего в природной глуши.