— А мне и не нужна их любовь, я здесь для того, чтобы лечить, — гордо вскинула голову, хотя на деле всё ещё винила себя за то, что так жёстко облажалась.

— Боюсь, что в сложившихся условиях это будет крайне непросто.

Меня не уволили, но и работать в полную силу тоже не дали — отстранили от практики, временно отослав в хозчасть с глаз долой.

— Хочешь, я с ним сам поговорю? — возмущался Нечаев, явно жаждая чьей-нибудь крови.

— Не стоит, — покачала я головой, чувствуя безмерную усталость. — Это вряд ли что-нибудь изменит.

— А хочешь… хочешь, я тебе собственную клинику построю? — предложение, конечно же, было шикарным, но ничего, кроме слабой улыбки, оно у меня не вызвало.

Я увольнялась с работы в смешанных чувствах — обида, сожаление, гнев, печаль…

О продолжении процедуры ЭКО в сложившихся условиях говорить не приходилось.

6. Глава 5.

Месяц назад

Оля нервно расхаживала по кабинету, то и дело посматривая в мою сторону.

Я же не сдержала снисходительного вздоха.

— Да не кусаюсь я.

— Да, — согласилась приятельница, — только совершаешь кучу необдуманных поступков.

— Не без этого, — улыбнулась печально, — но по итогу единственный человек, который во всём этом пострадал, — это я сама.

— Ага, — не унималась Петрушевская, — ты это своему главврачу скажи.

— Бывшему, — поправила я её, решив немного пошутить. — Бывшему главврачу.

Но Ольга не оценила, метнув на меня грозный взгляд.

— Алексеева, ты хоть понимаешь, на что пытаешься меня подписать?

Девичья фамилия непривычно резанула слух, но поправлять Ольгу я не стала, в конце концов, она была не обязана помнить все подробности моей личной жизни.

— Уж поверь, я понимаю АБСОЛЮТНО всё. Но не попытаться… тоже не могу. Быть врачом — это единственное, что я умею.

Она наморщила нос и села обратно в своё кресло. С минуту меня разглядывала, после чего чуть придвинулась ко мне и едва ли не шёпотом спросила:

— А почему бы тебе всё-таки не согласиться на ещё одно ЭКО?

Печально фыркнула. Сколько я уже слышала подобных советов?

Отрицательно мотнула головой.

— Я уже однажды попробовала, и неудача меня практически сломала. Спасли работа и муж. Боюсь, что, случись опять нечто подобное, Илюха попросту меня не вытащит.

Сказала, и тут же пожалела, ибо сомнений в глазах Петрушевской только поприбавилось.

— Я в порядке, — поспешила оправдаться, — честно, в порядке. Просто мне… нужно немного встать на ноги. Снова почувствовать уверенность в себе. Мне необходимо что-то из себя представлять, а не просто быть тенью мужа.

Ольга нервно закусила свою губу, явно ведя в своей голове неравный бой с голосом разума и моими доводами.

— Гарантирую, всё будет в порядке, — практически ровным голосом пообещала я, сцепив руки под столом и боясь хоть чем-то выдать своё волнение.

— А если кто-то узнает?

— Муж разберётся.

— Уже разобрался, — Петрушевская недовольно провела рукой перед собой, словно говоря: «И посмотри куда тебя это завело».

— Он не виноват, что я молчала. К тому же государственные больницы — это не его поле игры.

— А частные садики — его?

— А со всем, что касается частной собственности, он в состоянии договорится. Да и в случае чего скажем всем, что ты попросту была не в курсе.

Приятельница не взялась оспаривать мои слова, и я расценила это как хороший знак, вдруг выдав то, чего даже сама не ожидала:

— Оль, если надо… я заплачу.

***

Из садика я выходила в диком смятении. С одной стороны, на душе забрезжила безумная надежда на то, что жизнь возвращается в мои руки, с другой стороны, безбашенность собственного поступка пугала меня.

Уже сидя в машине, достала из сумочки сотовый и набрала Гельку.