– Так говорят, ты после уборки к ней уезжаешь?

– Да кто тебе все говорит? В разводе мы, штамп, конечно, стоит в паспорте, ну, схожу в сельсовет, сниму его, что с того? Пойдем ко мне?

– Ты что, мне предложение делаешь?

– Да, делаю, а ты что, не соображаешь?

– Соображаю как раз, поэтому приходи в выходной и сватай, как положено, тогда пойду, а так чего я пойду к женатому мужчине!

– Во, как, не пойдешь, значит. Ну, хорошо, жди в воскресенье сватов, Леньку, наверно с братьями двоюродными пришлю, больше мне слать некого.

– Хорошо, буду ждать, – ответила Люба и с огромной радостью поспешила домой.

Гриша провожал ее с благодарностью за то, что она не отвергла его предложение. Странное его положение начинало его угнетать. Женатый, он не имел жены, вынужден был постоянно оправдываться и ускользать от любопытных разговоров. Гриша уже давно стал тяготиться своего двоякого положения. И в тоже время сейчас он так боялся отказа, ведь Люба была права, как при живой жене он мог делать кому бы то ни было предложение. Но и ждать он устал, и ехать за Надей не хотел.

В воскресенье утром его сваты прибыли в дом к Любе и, как положено, сосватали ее, свадьбу сыграли этим же днем, вечером перед работой. Люба перешла жить к Грише и, главное, в селе это никого не только не удивило, но даже было негласно одобрено. Сельчане сердились на Надю за то, что уехала, за то, что не полюбила их село, оставила их детей и еще за многое, за что, они уже и не помнили, а Гриша, он был свой, понятный, выросший здесь на их глазах, не пожелавший уехать. Поэтому ему больше сочувствовали и негласно поддерживали и Любу, и его.

Жизнь покатилась своим чередом, Гриша уже не собирался уезжать ни в какой город, через 9 месяцев у него родился сын Коля, он отточил свое умение игры на баяне и стал часто приглашаться для игры на свадьбах. Все шло обыденно и хорошо. Гриша любил возвращаться домой, посвящать свое время маленькому Коле, он вообще любил маленьких детей и те отвечали ему взаимностью.

В этот день Люба, как всегда, сама управлялась с хозяйством, а к вечеру у нее разболелся правый бок. Привыкшая к различным недомоганиям и имеющая идеально терпеливый характер, Люба не подавала вида, превозмогая боль, она уложила Колю спать и прилегла в надежде, что покой поможет ей. К сожалению, Гриша был в это время на дальних полях и приехал домой только под утро. Увидев неестественную бледность Любы, он, не мешкая, запряг лошадь и отправился с ней в город. Принявшие Любу врачи не смогли ей помочь, воспалившийся аппендицит перерос у нее в перитонит, и она скончалась, не приходя в сознание.

Так Гриша остался один, на руках с маленьким Колей. Сельчане, как могли, помогали ему пережить эту утрату, мать Любы постоянно забирала мальчонку к себе и заботилась о нем. Но после этого случая Гриша все чаще стал задумываться о городе, даже его любимый дом стал угнетать его. Правда, Гриша напрочь гнал эти мысли от себя.

Как-то в районной газете он прочитал о том, что идет набор учеников для работы на железнодорожной станции. Железная дорога сразу же захлестнула Григория своей мощной организованностью, по-военному строгой иерархией, для сельского жителя сам переезд на работу в город был шагом более чем ответственным, он почти равнялся успеху, свободному развитию потенциала сельчанина. Безусловно, далеко не всем жителям села нравилась городская жизнь, но Григорию она явна помогла оправиться от потери жены, позволила обрести уверенность в себе, найти новые цели и зашагать к ним, уже не оглядываясь назад. Однако, как часто бывает, с переездом в город появились и новые соблазны – это, прежде всего, шумные компании после рабочего времени с обильной выпивкой, долгими разговорами и другими забавами. Жизнь в железнодорожном общежитии не только не мешала этому, но придавала явлению свою привлекательность.