Подошел к этим немцам, сел.

– Генрих, – я протянул руку – это свежая газета?

– Да, сегодняшняя.

Генрих протянул мне газету, и в его руку незаметно упал туго свернутый рулончик с купюрами. Для вида полистал газету, и через минуту мы с Валентином вышли в жаркий июньский полдень.

– Ух, печет то как! – Винни снял пиджак и закатал рукава рубашки. – Браво, Старый, аккуратно ты пенензы передал!

Он наклонился и шепотом спросил: – Товар забрал?

Я слегка прикрыл глаза.

– Скорее всего в смывном бачке? – Валька хитро прищурился.

Я усмехнулся: – Банально, но действует.

– Толя, а часто приезжают курьеры?

– Нет, конечно. Раз в два месяца, иногда реже. Но две группы, поэтому, сам понимаешь…

Винни кивнул.

– А Генрих и Болек вместе работают?

– Угу. Немец и поляк, феноменальная смесь!

Полев засмеялся.

– Они хорошие ребята, честные. Я даже иногда плачу им чуть больше, чтобы привозили товар только мне.

– Есть конкуренты?

– А как же! В Белостоке нет, а вот в Варшаве и Лодзи знаю по крайней мере троих.

Сели в "Майбах", Винни сегодня был водителем, и поехали домой.

Пока мы занимались делами, девчонки сготовили обед.

Мы с Валентином спустились в подвал, я отпер перегороженный стальной дверью закуток, включил свет и опять запер дверь. Аккуратно развернул сверток и высыпал монеты на кусок замши.

– Вот, Валь, это венецианский цехин XVIII века, его сразу нумизматам. И еще редкий талер 1786 года. Остальное – я поворошил кучку монет – на продажу барыгам. Да, и хоть я доверяю Генриху, могут надуть и его.

Я достал из настенного шкафчика лупу, вату, пипетку и пузырек с кислотой.

– Что, фуфел втюрят?

Я рассмеялся: – Лексикон у вас, пан Валентин, совсем неподходящий для солидного бизнесмена!

Винни насмешливо хмыкнул и почесал нос.

– Смотри – я капнул на монету смесь азотной и соляной кислот, подождал пару секунд, потом быстро смахнул кислоту палочкой с намотанной ватой.

– Видишь, никакого пятна. Если золото ниже 700-й пробы, останется белое пятнышко, которое впрочем легко стереть замшей. А если низкопробная подделка, тут же пятно буреет.

Я вручил инструменты Полеву.

– На, действуй, юный химик! Только руки береги. Сегодня Генрих привез сорок две монеты, проверишь быстро.

Когда поднялись наверх, наши млоды кобьеты9 уже разливали по тарелкам наваристые щи из свежей капусты.

– Панове, шибко умий ренцы10 и за стол! – скомандовала Наталья.

– Ну, дело пошло! – засмеялся Валентин.

Да, девчонки уже начинают немного говорить по польски.

– Что вы там в подвале делали? – спросила Лена.

Мы переглянулись с Валькой.

– Золото считали – ответил я.

Барышни оживились.

– Ух ты! Толь, покажи!

Я аккуратно высыпал монеты на скатерть из плоского деревянного футляра.

Лена с Натальей брали каждую монету, рассматривали со всех сторон, потом переходили к следующей.

– 1765 год, ого! А что это за женщина на монете?

– Это, Лена, австрийская императрица Мария-Терезия. Такой дукат представляет ценность для нумизматов, соответственно стоит дороже чем допустим вот эти финские 10 марок 1882 года.

Я протянул ей монету с российским двуглавым орлом на реверсе.

– Толя, а сколько все это стоит?

– По ценам в Параллели выходит примерно около пяти тысяч долларов.

– Ого! И как часто тебе привозят монеты?

Я улыбнулся: – Регулярно.

Потом мы навернули щец и по предложению Винни обмыли сделку и его официальный статус моего зама. Выпили немного, я напомнил, что сегодня вечером мы идем в ресторан.

После обеда наслаждались кофе на балконе.

– И все таки, Старый, неужели у тебя нет никаких версий, как, и главное, зачем мы сюда попали? – спросил Винни.

Я встал, подошел к ограждению балкона. Внизу шелестела листвой улица Липова, проезжали редкие машины или конные экипажи. Вот в открытой коляске покатил пан комиссар полиции. Увидев меня, помахал рукой, я в ответ поклонился. Потом повернулся.