Добра такая куча в дом вломилась к нам,

Хоть никого ни в чем мы не обидели.

Разбогатеть – такая вещь приятная!

Наполнены лари мукою белою,

Кувшины же – вином душистым доверху;

Посуда вся и серебром и золотом

Полным-полна – ну, просто удивительно!

Колодец полон масла, а бутылочки —

Душистой миррой, кладовые – фигами;

А уксусницы, блюдца, утварь разная —

Вся стала бронзовой. Дощечки старые

Для рыбы – все серебряными сделались.

Очаг же вдруг у нас слоновой кости стал.

Мы, слуги, в «чет и нечет» лишь статерами (золотыми монетами)

Играем, подтираемся ж не камешком…..

Но что-то в том не нравится Аристофану, если премудрый раб заканчивает свою тираду словами:

Но лист чесночный в негу погружает нас.

Хозяин мой теперь, венком увенчанный,

Свинью, козла, барана колет в жертву там,

Меня же дым прогнал. Не в состоянии

Я оставаться там: глаза мне выело!

И видимо недаром……Дым горечи всегда присутствует в любом празднике жизни. Сначала на сцене появляется Честный человек, который несёт в знак благодарности и в дар богу Плутосу рваный плащ и стоптанные башмаки. На вопрос Кариона, что всё это значит, Честный вкратце излагает свою историю:

Иду; он мне причиной стал великих благ.

От отца изрядное имущество

Наследуя, я друзьям стал помогать в нужде……

В то время, впрочем, думал я,

Что если-де я помогу в нужде друзьям,

Они потом помогут мне при случае.

Все отвернулись, точно не узнав меня!

Карион:

– К тому ж и насмеялися!

Честный:

– Вот именно! Меня сгубила засуха имущества!

Теперь уже не так! За это бога я

Иду почтить молитвой подобающей.

Карион (подначивая):

– Но, ради всех богов, к чему же этот плащ, в нем, верно, посвящался ты в мистерии?

Честный:

– Нисколько; просто мёрз я в нем тринадцать лет.

Карион:

– А башмаки?

Честный:

– И в них я зимовал всегда.

Карион:

– Занятные несёшь подарки богу ты!

И в этот благостный момент социального единства у Аристофана на сцену вбегает доносчик, за ним его постоянный свидетель.

Доносчик:

– Где он, где этот бог, который всех один

Сулился нас обогатить немедленно,

Лишь только зрячим станет, как был ранее?

Куда там! Разорил уже он кой-кого!

Карион:

– Но с кем же так он поступил?

Доносчик

– Да вот со мной!

Карион:

– Ты что ж – из негодяев и грабителей?

Доносчик:

– Свидетель Зевс, в вас нет ни капли честности! Конечно же, у вас моё имущество!

Шныряет по сцене и заглядывает в дом, но вместо имущества натыкается на полемику с Честным.

Честный:

– Ты – гражданин примерный?

Доносчик:

– Как никто другой!

Честный:

– Ответь тогда мне на вопросы.

Доносчик:

– Что тебе?

Честный:

– Ты земледелец?

Доносчик:

– Разве я с ума сошёл?

Честный:

– Тогда купец?

Доносчик

– Прикидываюсь им порой.

Честный

– Что ж? Ремеслу учился ты?

Доносчик:

– Клянусь, что нет!

Честный:

– Так чем живёшь ты, ничего не делая?

Доносчик:

– О всех делах – и частных и общественных забочусь я.

Честный:

– Ты? А зачем?

Доносчик:

– Так хочется!

Честный:

– Так в чем твоя примерность? Ненавидимый,

Суёшься ты, грабитель, не в свои дела!

Доносчик:

– Ах ты, глупыш! Не должен ли заботиться

По мере сил я о своём отечестве?

Честный:

– Соваться всюду – значит ли заботиться?

Доносчик:

– Да! Помогать законам установленным

И преграждать пути их нарушителям!

В общем, Честному ясно, что доносчику нравится пребывать в своём основном занятии – обвинителем всех и вся, не рискуя ничем.

– И ты не переменишься?

Доносчик:

– Хоть золотом меня осыпь и молока дай птичьего!

Далее, как и у нас в России, всякая дискуссия кончается потасовкой. Карион с Честным, малость поколотив Доносчика, заставляют его снять парадный плащ и облачают в рваную одежду и башмаки Честного, при не очень сильном противодействии последнего: