Добра такая куча в дом вломилась к нам,
Хоть никого ни в чем мы не обидели.
Разбогатеть – такая вещь приятная!
Наполнены лари мукою белою,
Кувшины же – вином душистым доверху;
Посуда вся и серебром и золотом
Полным-полна – ну, просто удивительно!
Колодец полон масла, а бутылочки —
Душистой миррой, кладовые – фигами;
А уксусницы, блюдца, утварь разная —
Вся стала бронзовой. Дощечки старые
Для рыбы – все серебряными сделались.
Очаг же вдруг у нас слоновой кости стал.
Мы, слуги, в «чет и нечет» лишь статерами (золотыми монетами)
Играем, подтираемся ж не камешком…..
Но что-то в том не нравится Аристофану, если премудрый раб заканчивает свою тираду словами:
Но лист чесночный в негу погружает нас.
Хозяин мой теперь, венком увенчанный,
Свинью, козла, барана колет в жертву там,
Меня же дым прогнал. Не в состоянии
Я оставаться там: глаза мне выело!
И видимо недаром……Дым горечи всегда присутствует в любом празднике жизни. Сначала на сцене появляется Честный человек, который несёт в знак благодарности и в дар богу Плутосу рваный плащ и стоптанные башмаки. На вопрос Кариона, что всё это значит, Честный вкратце излагает свою историю:
Иду; он мне причиной стал великих благ.
От отца изрядное имущество
Наследуя, я друзьям стал помогать в нужде……
В то время, впрочем, думал я,
Что если-де я помогу в нужде друзьям,
Они потом помогут мне при случае.
Все отвернулись, точно не узнав меня!
Карион:
– К тому ж и насмеялися!
Честный:
– Вот именно! Меня сгубила засуха имущества!
Теперь уже не так! За это бога я
Иду почтить молитвой подобающей.
Карион (подначивая):
– Но, ради всех богов, к чему же этот плащ, в нем, верно, посвящался ты в мистерии?
Честный:
– Нисколько; просто мёрз я в нем тринадцать лет.
Карион:
– А башмаки?
Честный:
– И в них я зимовал всегда.
Карион:
– Занятные несёшь подарки богу ты!
И в этот благостный момент социального единства у Аристофана на сцену вбегает доносчик, за ним его постоянный свидетель.
Доносчик:
– Где он, где этот бог, который всех один
Сулился нас обогатить немедленно,
Лишь только зрячим станет, как был ранее?
Куда там! Разорил уже он кой-кого!
Карион:
– Но с кем же так он поступил?
Доносчик
– Да вот со мной!
Карион:
– Ты что ж – из негодяев и грабителей?
Доносчик:
– Свидетель Зевс, в вас нет ни капли честности! Конечно же, у вас моё имущество!
Шныряет по сцене и заглядывает в дом, но вместо имущества натыкается на полемику с Честным.
Честный:
– Ты – гражданин примерный?
Доносчик:
– Как никто другой!
Честный:
– Ответь тогда мне на вопросы.
Доносчик:
– Что тебе?
Честный:
– Ты земледелец?
Доносчик:
– Разве я с ума сошёл?
Честный:
– Тогда купец?
Доносчик
– Прикидываюсь им порой.
Честный
– Что ж? Ремеслу учился ты?
Доносчик:
– Клянусь, что нет!
Честный:
– Так чем живёшь ты, ничего не делая?
Доносчик:
– О всех делах – и частных и общественных забочусь я.
Честный:
– Ты? А зачем?
Доносчик:
– Так хочется!
Честный:
– Так в чем твоя примерность? Ненавидимый,
Суёшься ты, грабитель, не в свои дела!
Доносчик:
– Ах ты, глупыш! Не должен ли заботиться
По мере сил я о своём отечестве?
Честный:
– Соваться всюду – значит ли заботиться?
Доносчик:
– Да! Помогать законам установленным
И преграждать пути их нарушителям!
В общем, Честному ясно, что доносчику нравится пребывать в своём основном занятии – обвинителем всех и вся, не рискуя ничем.
– И ты не переменишься?
Доносчик:
– Хоть золотом меня осыпь и молока дай птичьего!
Далее, как и у нас в России, всякая дискуссия кончается потасовкой. Карион с Честным, малость поколотив Доносчика, заставляют его снять парадный плащ и облачают в рваную одежду и башмаки Честного, при не очень сильном противодействии последнего: