Что касается русской классической литературы и философии, то определённей и чётче своё отношение к накоплению богатства ради богатства, чем Фёдор Михайлович Достоевский сказать невозможно:

«Я лучше захочу всю жизнь прокочевать в киргизской палатке, чем поклоняться немецкому способу накопления богатств. Здесь везде у них в каждом доме свой фатер, ужасно добродетельный и необыкновенно честный. Вся здешняя семья в полнейшем подчинении у фатера. Все работают, как волы и копят деньги, как жиды. Лет через 50 или 70 внук первого фатера передаст сыну значительный капитал, тот своему, тот своему, и поколений через 5—6 выходит сам барон Ротшильд или Комп. Право, неизвестно ещё, что гаже: русское ли безобразие или немецкий способ накопления честным трудом».

Психология и социальная, и экономическая суть этого способа «честного накопления» гениально убедительно показана А. С. Пушкиным. Я не могу не привести пересказ одной сцены его маленькой трагедии «Скупой рыцарь».

Это монолог старого барона – скупого рыцаря, спускающегося в подвал своего замка……

Как молодой повеса ждёт свиданья

С какой-нибудь развратницей лукавой

Иль дурой, им обманутой, так я

Весь день минуты ждал, когда сойду

В подвал мой тайный, к верным сундукам.

Счастливый день! могу сегодня я

В шестой сундук (в сундук ещё неполный)

Горсть золота накопленного всыпать.

Не много, кажется, но понемногу

Сокровища растут.

Смотрит на своё золото и узнает «в лицо» каждый золотой, вспоминая историю его получения:

Тут есть дублон старинный… вот он. Нынче

Вдова мне отдала его, но прежде

С тремя детьми полдня перед окном

Она стояла на коленях воя.

Шёл дождь, и перестал, и вновь пошёл,

Притворщица не трогалась; я мог бы

Её прогнать, но что-то мне шептало,

Что мужнин долг она мне принесла

И не захочет завтра быть в тюрьме.

Открывает один за другим сундуки, исповедуется перед самим собой:

Я каждый раз, когда хочу сундук

Мой отпереть, впадаю в жар и трепет.

Не страх (о, нет! кого бояться мне?

При мне мой меч: за злато отвечает

Честной булат), но сердце мне теснит

Какое-то неведомое чувство…

Нас уверяют медики: есть люди,

В убийстве находящие приятность.

Когда я ключ в замок влагаю, то же

Я чувствую, что чувствовать должны

Они, вонзая в жертву нож: приятно

И страшно вместе.

Всыпает деньги, благословляя их уход из мира людей:

Ступайте, полно вам по свету рыскать,

Служа страстям и нуждам человека.

Усните здесь сном силы и покоя,

Как боги спят в глубоких небесах…

Хочу себе сегодня пир устроить:

Зажгу свечу пред каждым сундуком,

И все их отопру, и стану сам

Средь них глядеть на блещущие груды.

Зажигает свечи и придаётся эйфории:

Я царствую!.. Какой волшебный блеск!

Послушна мне, сильна моя держава;

В ней счастие, в ней честь моя и слава!

Я царствую…

Его заботит только одна мысль:

О, если б мог от взоров недостойных

Я скрыть подвал! о, если б из могилы

Прийти я мог, сторожевою тенью

Сидеть на сундуке и от живых

Сокровища мои хранить, как ныне!..

Как видим, зарок Аристотеля неведом психологии накопления богатства на Западе. Западный мир кричит о «загадочности», именно, русской души только потому, что у народов западной Европы вследствие географической и исторической близости сложилось некое «родство душ» и характеров, а русская душа и русский характер не соответствуют этим стереотипам.

Россия с её «промежуточным» географическим положением – слишком азиатская страна для европейцев и слишком европейская для азиатов. Но загадочна она только для европейцев. Азиатские культуры и национальные характеры настолько своеобразны, отдельны, ни на что не похожи, что им и в голову не придёт считать особенно загадочными русских.