– Вы начали с конца, – остановил его Воронов, – давайте поступим так, дело очень большое информационно, поэтому мы должны сейчас сосредоточиться на отдельных его моментах, чтобы понять аналогию операции 60-х с нынешней, которой ЦРУ дало приставку «дубль». Я буду задавать вопросы, а Вы отвечать на них. Итак, скажите нам, из каких источников стало известно КГБ об операции «Укус каймана» в 61-м году?

– Тогда КГБ предупредил агент британской Ми-6 Джордж Блейк, работающий на СССР, – ответил Колычев, бегло пролистав свои записи, – англичанин сообщил, что сотрудники американского посольства супруги Джон и Сара Мур занимаются в Москве шпионажем.

– В этом нет аналогии нашему случаю, – отметил Воронов, – нам сообщил об операции дубля наш сотрудник. Следующий вопрос: каков временной промежуток, между датой начала операции «Укус каймана» и сообщением Джорджа Блейка?

– Почти полгода, товарищ генерал, – отчеканил Колычев.

– В этом тоже нет аналогии, – резюмировал Воронов, – нам стало известно заранее, когда операция только началась! А от даты получения предупреждения от Джоржа Блейка до начала слежки за дипломатами прошло полгода! Следующий вопрос: кто был завербованным исполнителем и способ передачи им секретных документов?

– Полковник ГРУ Пеньков, – ответил Колычев, – он передавал микроплёнки с фотографиями документов и личных дел разведчиков ГРУ и КГБ, работающих на Западе. Часто по служебным делам выезжал в командировки за границу, в основном в Лондон и Брюссель, и встречался там с Максом Лавом лично. Это происходило, к сожалению, вне поля зрения КГБ, подобные встречи можно объяснить передачей особо ценных сведений, либо для урегулирования вопросов оплаты услуг Пенькова. В Москве этот предатель Родины проживал в доме на Космодамианской набережной, где часть пересылаемых материалов Пеньков копировал, принося их, домой из спецбиблиотек ГРУ и Главного Ракетно-Артиллерийского Управления Генштаба Вооружённых Сил СССР. После того, как за ним установили наблюдение, его уже не выпускали в загранкомандировки. Поэтому для встречи с ним в Москву приезжал связник под видом американского бизнесмена, некто Хантер Эванс. Когда Пеньков почувствовал слежку, он успел передать ему, что его засекли.

– Здесь тоже нет аналогии по понятным причинам, – ответил Воронов, – микроплёнки и мини фотоаппаратура – атрибуты прошлого! Третий вопрос: места передачи добытых секретных сведений?

– Таковых в деле отмечено много, – информировал Колычев, – общим фактором для всех являются: людные места, чаще, такие как Цветной бульвар, Малый Сухаревский переулок, Нескучный сад, Новый Арбат и Парк имени Горького. Реже – через тайники, часть из которых находилась в подъездах жилых домов в районе Останкино, Цветного бульвара, Пушкинской улицы, Старого Арбата и даже один тайник был замаскирован в надгробии поэта Есенина на Ваганьковском кладбище. Я выписал себе все места, где происходила передача микроплёнок с секретными документами.

– Здесь об аналогии говорить пока рано, – заметил Воронов, – но в ходе проведения оперативных мероприятий, нужно иметь в виду все места, чтобы в первую очередь обратить на них повышенное внимание при организации патрулирования. Следующий вопрос: кто из супругов принимал передачи от Пенькова?

– Разведданные из закладок забирал Джон Мур, – отвечал Колычев, – дед нынешнего Брендона. Он был очень осторожен, и часто случалось, когда заметив что-либо подозрительное, днями мог посещать места закладок, но не прикасался к тайникам и изымал их только тогда, если окончательно убеждался в своей безопасности.