Когда один бок был уже почти готов, раздались шаги.

Сердце подпрыгнуло к горлу, и я наклонилась ниже, стараясь даже не дышать громко.

Уборщица. Пожилая женщина, обычно протирающая в главном холле пыль, открыла дверь подсобки, достала оттуда швабру и ведро, а потом также шоркая ногами, ушла.

Я с облегчением выдохнула. Закончив с «обработкой авто», спрятала улики в сумку и исчезла через черный ход, словно меня здесь никогда и не было.

Сверившись с часами, подавила смешок. Одно из двух, или Северу придется провести следующие пару часов, отдирая с машины задницы розовых лошадей, либо ехать домой при полном параде и великолепии.

Конечно, эта маленькая месть ничего не докажет. Но, возможно, каждый раз, натягивая дурацкую юбку, я буду вспоминать лицо этого мерзкого Северного Оленя и мне будет чуточку менее гадко.

До окончания занятий оставалось лишь пять минут, и я поспешила занять места в партере — у центрального входа, чтобы лично наблюдать собственный триумф.

Присела на пока еще свободную скамейку и вытянула ноги. Солнце светило так ярко, что я зажмурилась, подставляя лицо его лучам.

— Эй, ты куда пропала? — раздался знакомый голос, и я сделала козырек ладонью, чтобы лучше видеть. — Тебя не было на последней паре.

— Я была занята очень и очень важными делами, Паш.

— Например, — удивился парень, присев рядом и закинув руку на спинку лавки.

— Например, спасала академию от мерзопакостных смердящих гадов.

Он пристально посмотрел на меня.

— Ты меня пугаешь.

— Меня тоже много что пугает, знаешь ли. Мыши, и тараканы. И триллеры, если смотреть их в темноте. Пустые вагоны метро и поезда, мчащиеся со скоростью 300 км в час. Этот список можно продолжать бесконечно. Но больше всего — безнаказанность.

— Зачем ты тогда лезешь в самый ее рассадник?

— Потому что страхи надо преодолевать, Паш. Кто, если не я, всех спасет?

Несмотря на то, что ответ выскочил сам по себе, я произнесла его так уверенно, что на мгновение даже забыла о том, что о двух — самых главных своих фобиях — не сказала ни слова.

Пашка недоверчиво приподнял бровь.
— Ты на самом деле думаешь, те, кто учится здесь, нуждаются в том, чтобы их спасали?

— Может быть.

Или может просто делаю это, потому что точно также жду того, кто спас бы меня.

Но этого я никогда не сказала бы вслух.

Пашка посмотрел в недоумении, но не успел ничего ответить, потому что ко мне подлетела Старостина и схватила за руку.

— Ты должна это увидеть! Скорее! — Она потянула к противоположной стороне корпуса. — Говорят, там ЧП с машиной Севера.

«Ты даже не представляешь, какое», — про себя усмехнулась я, заранее зная, Лесю хватит удар. Но пока, совершенно не догадываясь о произошедшем, она активно работала локтями.

Удивительно, но вся толпа, что обычно собирается у парадного входа, находилась сзади. Мы с Лесей лавировали между людьми, смеющимися, галдящими, а еще снимающими на свои телефоны, и только когда я наконец протиснулась вперед, увидела собственный шедевр при полном параде.

При свете дня, розовый на черном смотрелся еще более восхитительно, чем я могла предполагать.

— Какого черта! — возмущенный возглас Севера был едва слышен в людском гомоне, но только не для того, кто знает, кого слушать.

Кто-то включил прямую трансляцию в инстаграм.

— Надеюсь, на завтра это не станет трендом, — озвучил мои мысли Макс, и от взгляда, которым наградил его Север, я внутренне станцевала джигу.

— Ты не нормальная, — обреченно выдохнула Леся и тут же запаниковала: — Нас убьют. Нас убьют. Нас убьют.

— Да никто нас не тронет, спокойствие, — крепко сжала я ее узкие плечи. — Презумпция невиновности!