Макс прильнул к стене, пытаясь сделать дыхание как можно тише. Но сердце тарабанило так, что, казалось, слышно на пару пролётов. «Только бы не нашли, только бы прошли мимо», – молился он про себя. Однако снизу раздался резкий визг двери, словно кто-то с силой пытался вырвать полотно с корнем. Затем грохот, шаги.

– Твою ж… – буркнули снизу. Макс узнал голос Кости. – Я же видел, как он сюда забежал. Лёха, придерживай дверь!

– Нахера?

– Я щас поднимусь, быстренько посмотрю, есть ли он там. Когда найдём этого хорька, заберём в оплату забега мобильник. А может, даже денег поднимем, – злобно хохотнул Костя. – Если у маменькиного сынка вообще что-то при себе водится.

Макс сжал кулаки до боли, чувствуя, как к горлу подкатывает ком обиды. «Маменькин сынок» – так они его называли, зная, что мать подростка вынуждена работать на двух работах, а сам он часто был предоставлен сам себе. Парень чуть было не раскрыл рот, чтобы выкрикнуть что-то обидное в ответ, но вовремя спохватился. Сейчас каждый звук может его выдать.

Подросток скользнул взглядом по тёмному коридору третьего этажа. Где можно надёжнее спрятаться? Места не так много: пара чужих квартир, щель между стеной и трубами да лестница, ведущая наверх. Но если Костя попрётся на четвёртый этаж, то обязательно пройдёт мимо Макса.

Снизу слышался нарочитый топот, шаги приближались. Костя уверенно взбирался по ступеням, вертя головою по сторонам. Макс сделал пару осторожных шагов по коридору. Грязная жёлтая стена была расписана нецензурными надписями, потолок в трещинах и влажных пятнах. Было жутко от мысли, что в такой обстановке могут жить обычные люди, но Питер – город контрастов. Исторический центр ласкает взгляд парадом реставрированных фасадов, а за ними – руинная изнанка.

Он дошёл до конца коридора, ощупывая ладонью дверные ручки. Первая дверь заперта, вторая не двигается, третья тоже… Шорох за спиной, Макс закусил губу. Костя подбирается ближе.

– Макс, ты чё молчишь? – крикнул Костя насмешливо, эхо прокатилось по подъезду. – Я-то знаю, что ты где-то здесь… Лучше выходи добровольно, пока не выбесил меня окончательно.

«Ну уж нет», – думал Макс, судорожно дёргая очередную ручку. На удивление та поддалась, тихо клацнув, и дверь приоткрылась на пару сантиметров. Нос ощутил слабый запах кислой капусты и затхлости.

Не раздумывая, он просунулся внутрь, скрипя зубами от нервного напряжения.

«Извините, если тут кто-то живёт… но лучше я в гости к вам, чем к этим придуркам», – мысленно раскланялся парень, закрывая за собой дверь. Тихо притворил полотно, при этом чуть не задохнулся от испуга: половица в прихожей скрипнула так, что зашлось сердце.

Шаги в парадной зазвучали отчётливее: Костя, похоже, добрался до площадки третьего этажа. Макс, подперев спиной деревянное полотно, слышал его недовольное бурчание. Чтобы не пыхтеть слишком громко, он задержал воздух, чувствуя, как тело зудит от страха. Глаза смотрели в полумрак чужой квартиры, освещённый лишь узкой полоской из коридора парадной. Судя по тишине, хозяева отсутствовали.

– Ну блин… Здесь никого, – пробурчал Костя за дверью. Послышался звук удаляющихся шагов. – Вот же мелкая сволочь… Ладно, у меня времени нет. Да и Лёха не будет вечно держать двери…

Шаги зазвучали всё гулче. Макс прислушивался, пока не понял, что Костя спускается к выходу.

– Чё, Костян, не нашёл? Бля буду, спрятался где. Давай сваливать. Мне в падлу маячить тут, ещё кто-нибудь ментов вызовет…

Через секунду что-то громко хлопнуло – видимо, дверь. И тишина. Только слабый шум дождя с улицы да собственное прерывистое дыхание. Макс взял себя в руки и медленно выдохнул. Он спасся, по крайней мере, временно. Хотелось выйти обратно, но не факт, что эти уроды не притаились у входа.