Она получила то, что хотела: ночь они провели вместе, следующие дни и ночи тоже. Она не собиралась всерьез влюбляться. Обычно она сохраняла дистанцию, держала все в некоторой неопределенности, но в этот раз не ощущала потребности оставить больше времени для себя, наоборот. И так как он отвечал взаимностью, она больше ни минуты не сомневалась.

Это была его идея поручить Лине выступать со злободневными репортажами на станции университетского радиовещания. Он был убежден, что ее сильная сторона – умение вывести людей на разговор и установить взаимосвязи. Университетское радио было вовсе не юношеским каналом для развлечения ожидающих вечеринки студентов, а довольно влиятельным в политическом отношении инструментом студенческого комитета вуза с шестизначной дальностью связи в сети и релевантностью для других каналов. В конце концов, Франкфуртский университет был самым большим в Европе. В то время Яссин уже подружился с Эзлем, и они как раз намеревались основать «Галлус».

– Мы должны сделать это сейчас. Кто знает, как скоро независимая журналистика окажется вне закона, – говорила Эзлем.

По мнению Лины, общественно-правовые учреждения так давно были запуганы правительством, что преобразование их в каналы государственного вещания было не более чем формальностью. Что может изменить агентство, которое предъявляет факты? Интерес к фактам умер. Но она ввязалась в это. Потому что Яссин верил в нее. Впервые в жизни у нее было впечатление, что она занимается тем, что ей по душе.

Ради Яссина она говорила с руководителями предприятий и больниц, строителями и тюремными врачами, в зависимости от того, что они расследовали. Она добывала факты и данные, вела тайную фото- и видеосъемку, а Яссин, опираясь на этот материал, готовил публикации, которые со временем вызывали все больший резонанс. Агентство «Галлус» приобрело определенный вес на журналистской арене и получило достаточно спонсорской поддержки в стране и за рубежом, чтобы постоянно расти и расширять свои возможности. Лине пришлось признать, что ее первоначальная точка зрения, очевидно, была слишком пессимистичной: все-таки можно достучаться до людей и чего-то достичь.

А потом она получила известие, что больна.

Сначала она не знала, как сказать ему. Яссин любил ее, и она его любила. У них не было определенных планов, но Лина знала, чего он хочет: целиком и полностью отдаться работе, чтобы хоть что-то изменить, надежное партнерство, детей.

Еще несколько часов назад Лина думала, что она и есть его настоящий партнер. Она знала, что, если потребуется, он все бросит, только бы она была рядом. В этом она ни секунду не сомневалась. Но мысль, что из-за нее он откажется от устремлений, была ей невыносима.

Лина знала, что есть только одно достойное решение: позволить ему идти своим путем.

Они сидели в Ребштокпарке. Хотя жилье в том квартале получали главным образом молодые семьи и пенсионеры, благодаря хорошим связям его матери с местными политиками, у него была квартира поблизости. Они смотрели на пруд с лебедями и утками, огромная стая зеленых попугаев перелетала с криками на другой берег, и Лина сказала, что это конец. Дай мне время, мне надо о себе позаботиться, нет, ты все делал правильно, мне нужно больше личного пространства. Она не сказала ничего, с чем можно было бы смириться, но она не смогла сказать ему правду. Она оставила его дрожащим, со слезами на глазах, села в трамвай и уехала домой. На протяжении нескольких недель он пытался поговорить с ней. И до сих пор она не может понять, почему однажды он сдался.