Вдруг всех остановил боевой клич: «О, нет! Ты убил этого парня!». Я повернул голову и увидел белокурую потерпевшую. Слегка растрепанная и возбужденная, щеки румянились от страха, помада стерлась в уголках рта, что она старалась скрыть мягкими движениями кисти вдоль лица. Перепуганной, женственной и ветреной – такой мне запомнилась жертва домогательств. Шум стих, свора переправилась на другую сторону аллеи, где располагался живой молящийся труп напарника.

– Олдфилд! Ты убил его!– малышка слезливо кричала, жалея парня на земле.

– Не может быть такого, детка, – ответил парень, бросая косой взгляд на землю, – я даже не попал по нему.

– Ты убийца! Сраный мудак! Ты в своем уме?!

– Расслабься! И взгляни, Джанин, он дышит. Даже что-то бормочет. Эй, народ, поглядите на это!

В голове прояснялось, и, вытерев кровь с лица, я поднялся, чтобы приблизиться к вражеской толпе, разглядывающей «мертвеца» с уже развращающим хохотом. Они образовали круг, столпившись возле моего напарника, который продолжал мирно лежать на земле и тихим блаженным голосом проговаривать молитву:

– Ребята, не бейте меня, пожалуйста, прошу вас, ребята, не бейте меня, пожалуйста, ребята, не бейте…

И всем было смешно, за исключением меня. Обезображенный, я растолкал окруживших его с криком «ах ты ж срань очковая», чтобы отвесить смачную оплеуху ублюдку-товарищу, развернулся и направился вверх по лестнице, прямиком в главный зал за льдом.

Но потом прежние обидчики подсели ко мне поближе, чтобы угостить выпивкой.

– Слышь, ты вообще нафиг вступился за этого клоуна?– спросил тот, участник главного боя.

– Не привык бросать своих, – ответил я.

– Вы что с ним знакомы?

– Вместе служили на флоте. Он всегда был самым слабоумным из наших, – сказал я, чтобы хоть как-то оправдать этот позор.

– Серьезно? И что, дослужился он до кого? Какого звания?

– Воин, любовник, вор. Любое выбирай.

– А ты в таких типа разбираешься?

– Ну, с вами же я сижу.

Свора расплылась в улыбке, вспоминая личико блаженного «сослуживца», молящее пощаду на траве.

– А ты забавен. Но все равно, у нас так не принято. Каждый отвечает сам за свои слова.

– Черт! – не выдержал я, – Да я так и думал изначально. С чего было меня так уделывать?

– Он сам сказал, ты за него впрягаться будешь сразу же.

– Брехня это все.

– Ну прости, дружище, – он развел руками, – решили перестраховаться. Правда, Дент?

– Ага, Олди.

Я увидел лицо Дента, здоровенного амбала, краснолицего буйвола с потухшими глазами, оттирающего мою кровь с перстней.

– Как звать-то? Меня Олдфилд. Для друзей Олди.

Он протянул руку в знак полной лояльности.

– Макс.

– Ладно, Макс. Это народ. С Дентом ты уже знаком.

– Да уж, знакомство не из приятных. – Я прощупал распухшее лицо, попутно передавая рукопожатие от одного к другому, – Но ничего, может, еще будет второй раунд. Ты же Дент, сам любишь зуб точить.

Дент усмехнулся, дал краба и прижал по-дружески меня к себе со словами «я только за». Олди добавил.

– Вообще Джанин не совсем моя девка. Но сегодня так уж сложилось.

– Понимаю.

– Но ты все равно дерзкий парень. Мне такие нравятся. А ты что думаешь, а, Джанин?

Длинноногая блондинка в обтягивающих джинсах, она все так же поглаживала свое лицо, затем отпрыгнула от стойки и важно гарцевала в мою сторону через всех остальных. Уголки ее рта совсем потеряли тот алый оттенок губной помады, что был прежде, а глаза выражали не беспокойство, а легкое чувство вины. Еще секунда, и она стояла в полуметре от меня, застыла, растягивая паузу.

– Да, Олдфилд, настоящий рыцарь. – И приложилась губами к моим губам в знак, видимо, благодарности.