Она добивала меня своей искренностью. Я уже не мог подняться с ринга. Я просто сдался.

– Эли, – сказал, наконец, я. – С твоего разрешения, я пойду спать.

– Конечно, Джон, – с небольшим оттенком досады, улыбаясь, сказала она. – Спокойной ночи.

Видимо у нее еще оставались силы, что бы продолжать меня добивать, но я сделал хитрее: я сдался на милость победителя и просто хотел быстрее покинуть ринг.

– Спокойной ночи, Эли, – сказал я и закрыл за собой дверь.

Спал я действительно плохо. Наутро я ждал, что Эли меня вызовет, чтобы я принес завтрак. Но этого не произошло. Мне показалось, что она просто проспала, и теперь следующий вызов приходился на обед. Меня замучили репортеры, и не только меня, а всю администрацию отеля. Мне предлагали какие-то деньги за малейшую информацию о Мисс Икс, видно они уже узнали, что я ее личный портье. В один момент администратор даже вызвал полицию, после которой давление немного ослабло. Я старался появляться внизу как можно реже. Наконец я услышал вызов.

Эли была уже в другом, не менее красивом платье и встретила меня натуральной улыбкой.

– Все-таки, Джон, вы вчера были не правы, – усмехнулась она, – я смогла уснуть только на рассвете, и я встала совсем недавно. Вы не могли бы принести мне обед, если это вас не затруднит?

– Конечно, Элеонор, скажите мне только, что бы вы хотели на обед, – услужливо спросил я.

– Не волнуйтесь, Джон, на этот раз я обойдусь без своей любимой газированной воды. – И она назвала мне несколько блюд из меню.

Я принес ее заказы, потом, когда она пообедала, убрал посуду.

– Джон, если вас не затруднит, не могли бы мы совершить еще одну экскурсию по городу? – спросила она.

– Вы знаете, что я всегда к вашим услугам, Эли. Извините, Элеонор. – Я специально допустил ошибку, что бы посмотреть на ее реакцию. Но она просто промолчала.

Через полчаса был подан лимузин, но на этот раз Эли предпочла правую дверцу. Все вокруг сияло огнями фотовспышек, и усадить Эли было уже не так просто. Мне пришлось выполнять и функции телохранителя, отбиваясь от прессы и телевидения.

– Куда вы желаете съездить? – спросил я.

– Если не трудно, то в какой-нибудь художественный музей или на выставку.

Я поехал. Музей находился далеко от нашего отеля.

– Элеонор, извините меня за вопрос, почему вы все время на меня смотрите? – спросил я, как бы в шутку.

– Джон, вы же говорили, что никогда не смотрите в зеркало заднего вида, – рассмеялась она. – Значит, все-таки посматриваете, иначе, откуда бы знали об этом.

– Если хотите, я повернусь в профиль, наблюдая одним глазом за дорогой, а вторым смотря на вас. – Продолжал я шутить, одновременно наблюдая за ее реакцией.

Я был рад, что чувство юмора у нее было хорошо развито. По-крайней мере, она воспринимала мои шутки нормально. А я старался не переходить границу.

– Может, легче было бы мне сесть на переднее сиденье? – поддержала она мой юмор. – Иначе у вас разовьется косоглазие.

Мы уже почти подъезжали к музею, когда Эли вдруг сказала:

– Джон, если вы не против, давайте раздвинем время? Просто к оговоренным девяти вечера добавим еще время, когда мы наедине. Эти переходы с *вы* на *ты* меня немного сбивают.

– С огромным удовольствием, Эли, – сказал я.

– Кстати, про Эли я ничего не сказала, но я принимаю твою инициативу, – рассмеялась она.

– Не волнуйся, Эли, – сказал я, – никуда не спеши. Я буду ждать тебя здесь хоть до завтрашнего утра.

– А разве ты не составишь мне компанию? – всерьез спросила она. – Или ты не терпишь живопись?

– Терплю, – сказал я, – то есть она мне нравится. Просто я не хотел бы быть тебе обузой.