Крик выходит коротким, голос девчонки резко садится, и она только заходится хрипом.

А Альфа уже практически не осознает себя, с каждым мгновением человеческого остается все меньше, контроль перехватывает зверь. Он рычит, пытается вырваться и получить свое. Свою добычу. Свою самку.

И то, что девчонка отчаянно пытается вырваться, не помогает сохранить контроль, а наоборот.

Моя. Моя. Хочу.

Рваные мысли, животные инстинкты.

Индарр старается совладать со своей сущностью, никогда он настолько не терял контроль из-за обычной самки. Возможно, на войне, на поле боя. Но вот так, чтобы сойти с ума от женщины…

Лишь наполовину отдавая себе отчет, Альфа тащит извивающуюся и вопящую девушку обратно к парковке, открывает дверь машины, чуть не вырывая ее, и запихивает девчонку в салон.

Отпускает всего на мгновение, давая каплю свободы, но маленькая омежка умудряется лягнуть его прямиком в лицо пяткой. И это распаляет еще больше.

Дикая омежка. Готовая бороться за себя насмерть, будет хорошей матерью, готовой перегрызть горло любому за свое потомство.

Индарр ловит девушку за лодыжку, дергает на себя, и девчонка падает на заднее сиденье, извивается, пытаясь лягнуться свободной ногой. Но больше этот трюк с Альфой не пройдет. Высший ловит и вторую ногу, обхватывая крепкими пальцами, словно кандалами.

Ноги Омеги ледяные. Совсем окоченевшие, покрасневшие и израненные.

И лишь одного взгляда на них достаточно, чтобы Альфа зарычал.

Из-за своего отчаянной глупости Омега поранилась. Была бы послушной, ничего бы этого не произошло.

Софья никогда не перечила ему, не спорила, была тихой и послушной. Удобной. Она никогда бы не вытворила ничего подобного.

А эта…

Эта разбудила в Индарре все то темное, что он глубоко прятал в себе все эти долгие годы после прибытия на Землю. Пытался забыть, каким животным был.

Но природу, видимо, не изменишь. Можно сколько угодно строить из себя цивилизованного человека, пока инстинкты не возьмут над тобой верх.

Альфа забирается внутрь салона, захлопывает дверь, заставляя омежку хрипеть еще сильнее в попытке закричать. Отпускает девчонку, чтобы расстегнуть рубашку, а омежка с дикими испуганными глазами отползает назад, словно это не какие-то двадцать сантиметров от него, а спасительное расстояние в километры. Отчаянно начинает дергать за ручку двери в надежде на свободу, но бесполезно.

Видимо, она тоже это понимает, потому что подрывается и пытается неуклюже перебраться на передние сиденья. Застревает между ними, не намеренно предоставляя свою попку альфе в полную власть.

Индарр не теряет времени, чуть ли не до самой шеи задирает больничную рубашку и впивается в бледную кожу укусом.

Девчонка орет во всю силу легких, только безрезультатно, из горла вырывается лишь хрип, связки сорваны.

Такая близость к источнику крышесносного сладкого запаха заставляет одежду на Альфе затрещать. Не расстегнутые еще пуговицы разлетаются по салону.

Если он сейчас хоть немного не возьмет себя в руки, то девчонка совершенно точно пострадает. В любую секунду ему окончательно вынесет мозг, и он трахнет ее в зверином обличье.

Она так одуряюще пахнет, слюни текут в прямом смысле слова. Клыки чешутся.

Звериный рык, недовольный и предостерегающий, вибрирует в груди, когда Альфа высвобождает Омегу из ее случайного плена и снова укладывает на сиденье. Она бьется из последних сил, но не сдается.

Альфе снова удается поймать замерзшие ножки девчонки и, рыча сквозь зубы, приложить к своей груди, удерживая их в таком положении.

Ступни холодные, словно кусок льда приложили к коже.

Омега еще пару секунд бьется, а затем замирает, тяжело дыша.