Кальян, который с еще тлеющими углями стоял на полу, полетел вместе со мной. Я поползла в коридор прямо по углям, обжигаясь. Но мне было все равно, лишь бы выжить. Я поняла, он хочет меня убить.

- Стой, тварь! – скомандовал он и прижал мое лицо ладонью к полу, замахиваясь кулаком и надавливая коленом на ребра, чтобы не могла двигаться. При моем весе 55 кг и росте 165 см, я думала он меня сейчас сломает.

Я даже не сразу поняла, что уже как бешеная орала «Помогите».

- Заткнись, - ткнул он коленом в бок, - еще раз заорешь, убью суку! Поняла?

Я рьяно замотала головой, выставляя перед собой руки.

- Дима, что ты делаешь? Ты же меня любишь, – тихо просипела я, пытаясь переключить его внимание.

- Люблю, но убью. Поднимайся! – все так же грубо требовал он, – видишь, вода разлилась из кальяна, убери! Давай,двигайся! – понукал он меня, - чего медлишь? Бери таз в ванной и тряпку.

Я беспрекословно, как овечка, медленно двинулась в ванную и достала таз. Взяла тряпку и пошла на кухню.

- На колени! – заорал он, - давай, быстрее. Я научу тебя, как быть послушной!

Я присела на корточки, но он пнул меня ногой, и я плюхнулась на попу.

- На коленях будешь ползать, поняла меня? – орал он, - поняла, я спросил? Отвечай!

- Поняла, - тихо ответила я, не веря, что это со мной происходит. Я собирала воду и пыталась сообразить, как быть дальше. Ведь вода кончится, и он обязательно перейдёт к другой пытке. А может начнет убивать. Я украдкой взглянула на магнит с ножами, что висел над плитой и поняла, что убить не смогу, а вот отвлечь его от них резонная мысль. Но я просто не знала, как это сделать.

- Снимай тапки и носки, – требовал он, - Собирать воду будешь босиком.

Я послушно сняла тапки с носками и опять принялась возить тряпкой по полу. Угли убрала в первую очередь, сложив их в раковине и облив водой.

- Ну, как ощущения, а? Гордая ты наша. Что, нравится быть поломойкой?

Я молчала, а он продолжал выкрикивать унижения.

- Да это вы с сестрой и загнали родителей в могилу. Они просто не выдержали того, что у них две такие дуры росли. Гордые они, ишь, независимые!

«Ублюдок», - думала я, - «Наши родители разбились в автокатастрофе. И память о них это все, что у нас с Маргоосталось. Как ты можешь вообще о них говорить?!» - бесилась я, а сделать ничего не могла.

Вода закончилась, я медленно подняла таз и понесла в ванную выливать. Дима тут же стал в проеме и не выпускалнаружу.

Сознание билось и кричало – «Бежать», но не куда. Он не выпустит меня. Тогда я собрала последнюю волю в кулак и заговорила, как можно ровнее. Голос как нестранно не дрожал и не срывался. Я говорила четко:

- Дима, давай поговорим. Я не понимаю, что случилось. Почему ты так злишься?

- Это все ты виновата. Ты довела. Ты дура гордая, независимая и вся из себя. Хочешь меня под каблук загнать?Не получится. Потому что сейчас я тебя убью, а потом себя и все подумают, что это у тебя крыша поехала. Это ты убила себя и меня.

Сердце грохотало где-то в желудке, я ужасалась каждому его слову. Это бред больного человека. Такого просто не может быть. Мне нужно как-то выбираться.

- Дима, но ведь ты любишь меня. Зачем меня убивать, у нас ведь все хорошо? – говорила я несла грандиозную пургу, чтобы его отвлечь. И в это же время двигалась на выход из ванной. Больше всего я боялась, что он пойдет на кухню за ножом. Я боялась издевательств и мучительной медленной смерти. Только не ножом.

Почему я вообще думала про это, не знаю. Мозг вообще штука интересная, выхватывает детали из фильмов ужасов и вытаскивает их на поверхность в самый неподходящий момент. Как сестра останется без меня? Так быть не должно.