Впоследствии английский остался, а французским я почти не пользовалась. После университета устроиться по профессии не удалось, поэтому пришлось, как и Марго идти преподавать для студентов, а иногда, как и сестра брала переводы на дом. Зарабатывали мы не много, но нам хватало. Никогда никому не жаловались и взаймы не просили. Рита сейчас как раз и работает юристом в одном из филиалов компании Ромаса в Кобурге.
Пока я не решу вопрос с бывшим мужем и не продам нашу квартиру, в Москву возвращаться Марго опасно. Мой бывший – больной на всю голову придурок, который после того, как я от него сбежала, начал преследовать меня и мою сестру. Иногда приезжал к нашему дому и часами дожидался, когда мы приедем с работы.
У Димы уже в 27 была своя компьютерная фирма и часто его услугами пользовались именно полицейские. Он помогал им в поисках пропавших людей и находил разные видео с камер наблюдения. Поэтому в полицейских кругах его услуги пользовались популярностью и добиться хоть какой-то защиты и помощи от государства было невозможно.
С Димой, мы познакомились, когда мне было 26. Он старше на 6 лет, взрослый и умный, вскружил мне голову, не успела опомниться. Высокий, голубоглазый блондин, крепкого телосложения. Я смотрела на него и любовалась. Так радовалась, что Дима у меня такой красавец. Он долго и красиво ухаживал, дарил цветы и подарки, водил в кино и рестораны и в итоге, сделал предложение.
Марго всегда была против наших отношений. Она прямо высказывалась на его счет, что не доверяет ему и считает его скрытным. Чувствует, что он мягко стелет. А я заартачилась, пошла наперекор сестре и приняла предложение Димы.
Я знала, где и кем он работает, но мало вникала в тонкости его работы. Мне было важно, что он хороший человек, заботливый и внимательный, а с остальным справимся вместе. Мы тогда сильно поругались с сестрой, и в порыве злости она сказала, что когда мне будет плохо, чтобы не бежала к ней, потому что она предупреждала, а я гордая и независимая, пообещала никогда и ни о чем ее не простить и не жаловаться.
Мы почти год не разговаривали, но потом потихоньку помирились.
Правда, еще года через три, когда Дима стал сильно выпивать и донимать меня своим бредом, я все-равно не стала жаловаться сестре. Считала, что сор из избы выносить нельзя, а у Димы просто сложный период на работе и скоро все пройдет.
Сначала это были подколы насчет моей внешности, потом непонятные шутки насчет того, что я сирота и никому не нужна кроме него. А потом и непонятная ревность. К мужьям подруг, к прохожим. Дима стал без спроса брать мой телефон и проверять все номера в телефонной книге.
Иногда это проходило, и он снова становился заботливым и ласковым, но выпивать со временем стал все чаще и чаще. Меня бесило это и изматывало. Иногда, я задерживалась на работе дольше, чем нужно, лишь бы не видеть его пьяную морду и не слышать бредни о том, что я ему изменяю.
Я вообще не могла понять, как можно меня обвинять в изменах, когда точно знала, что он может отследить почти каждый мой шаг по камерам. У нас в городе их натыкано на каждом шагу. А с появлением модифицированных их стало в два раз больше.
Модифицированные не могут иметь детей и иногда соглашаются на «улучшения» не всегда отдавая отчет, что это навсегда. Жизнь длинная, а детей никогда не будет. Знали об этом и все равно шли на этот шаг. У некоторых откровенно ехала крыша и вот такие «поехавшие» нападали на людей. Поэтому количество камер по стране увеличили и отследить того или иного человека большого труда не составляло.