— Уйди!

Она вздыхает и отворачивается, шагая к выходу. У двери задерживается, бросив взгляд через плечо.

— Он уже приехал за тобой.

— Как? Еще ведь не обед. И… он сам прибыл? Говорили же просто карету пришлет.

Меня накрывает паника, сердце трепещет, словно птичка в клетке. Хочется оттянуть момент встречи, как можно дальше. Особенно после того, что узнала.

— Поторопись, милая, — добавляет мама, прежде чем уйти. — И не забудь попрощаться с братом.

Как только остаюсь одна, закрываю лицо в ладонях и рычу, подавляя тем самым рвущиеся из груди рыдания.

Это унизительно!

Меня действительно купили. Как вещь или игрушку. Отец запросил сумму, а дракон без промедления выложил ее. Скорее всего сразу понял, что из него будут тянуть деньги до самой свадьбы и решил отделаться одной большой сделкой.

И никто из них даже на секундочку не задумался обо мне, моих чувствах и гордости.

Зло стерев пробившиеся слезинки, резко встаю и начинаю одеваться.

Платье с корсетом и, по-хорошему, мне бы пригодилась помощь со шнуровкой. Но я приноровилась уже справляться с ней сама. Поправляю все перекрестья спереди, затем поворачиваю назад, вдеваю руки и затягиваю снизу. Завязываю ленты в милый бантик на пояснице и смотрю на себя в зеркало.

У этого платья непозволительно глубокое декольте, но зато длинные рукава и весьма скромная юбка в пол без лишних рюшек и оборок. А насыщенный синий цвет с черными вставками на талии и плечах прекрасно оттеняет шоколадный оттенок волос.

Макияж глаз слегка потек. Приходится поправлять. Сначала мелькает мысль вообще смыть с себя косметику — пусть дракон увидит, насколько сильно я не хочу к нему ехать. Но потом приходит в себя гордость.

Нет, я не покажусь зареванной страдающей овечкой!

Я выйду к нему идеальной. Красивой, ухоженной, без малейшей слезинки. И посмотрю на дракона прямо, как на равного. Чтобы сразу дать понять: ноги вытирать о мою честь не получится.

Даже если он меня купил.

Хорошо, что чемодан спустила в фойе сразу после завтрака. Тащить сейчас ничего не придется.

Выхожу в коридор и оборачиваюсь, в последний раз оглядывая свою комнату. Затем иду к Никону, стучу и осторожно приоткрываю дверь.

— К тебе можно?

— Да, конечно.

Он в том же положении, что и вчера ночью — сидит на кровати с подушкой, подсунутой за спину. Только сейчас у него на коленях переносной столик, на котором раскрыта книга и лежит лист бумаги. Ручку брат крутит в пальцах.

Подхожу, целую его в щеку и коротко обнимаю. Выпрямляюсь.

— Мне пора, Никки.

— Ты уже внесла свое имя в тот документ? — интересуется он, внимательно на меня глядя.

Мотаю головой.

— Сегодня вечером.

Сразу перед тем, как сбежать из замка будущего муженька. Но Нику знать этого не надо.

Он сворачивает свою бумажку в несколько раз, проходя колпачком ручки по каждому изгибу, и передает получившийся квадратик мне. Я беру его, ничего толком не понимая. Вопросительно изгибаю бровь.

— Зачем это?

Я даже не обратила внимания, было ли там что-то написано.

— Прочитаешь, когда на новом месте обоснуешься.

Хмурюсь, вертя плотный сверток в пальцах.

— В академии или… там, куда сейчас еду?

Ник смотрит на меня задумчиво, словно решает, отвечать ли вообще на вопрос. А потом пожимает плечами, мол, сама разберешься.

Вздыхаю. Братец порой бывает пугающе странным. Только привыкаешь к одной его причуде, как появляется другая.

— Ну, хорошо. Это ты пожелания мне написал, да? Или стихотворение?

Он лишь улыбается, и понятнее не становится.

— Ладно, братик. Я пошла. Люблю тебя.

— И я тебя люблю, Алайна.

Что ж, похоже все, оттягивать момент встречи с истинным больше не получится. Пока иду по коридору к лестнице, стараюсь выкинуть из головы все мысли. Дабы выглядеть как можно безразличнее к происходящему.