Маме предстояла операция: перенести, отложить было нельзя – камни в желчном ждать не будут. Камней было много, размером с виноградины. Показатели анализов были не оптимистичные, да и боли с каждым днём усиливались.

– Света, не волнуйся, всё будет хорошо, – послышался голос папы из кухни.

Я подбежала и обняла маму.

На утро были в больнице. Мама ощущала нашу поддержку.

Когда я выходила из больницы, слёзы брызнули из глаз. У ребёнка, которому скоро должно было исполниться шесть, эмоции на лице: не спрятать, не скрыть.

– Доченька, мама побудет в больнице, подлечится и вернётся, – успокаивал папа.

– Правда-правда?

– Да, моя хорошая.

– Будем вместе: я, ты, сестра ждать возвращения мамы. Будешь помогать?

– Папочка, конечно. Только готовить, как мама, не умею. Вещи смогу прибрать.

– Готовить буду я, а ты можешь овощи мыть и подавать.

– Согласна.

– Вот и здорово.

Диалог с папой отвлёк от переживаний за маму. Впервые за утро улыбнулась.

Дома приступили к готовке: папа – шеф-повар, я – помощница. Мама хотела с вечера приготовить еду, но отец не позволил. Помню, он сказал: «Не надо возиться на кухне: не в том состоянии. Завтра у меня отгул, приготовлю. Лучше помогу поскорее собрать вещи, потом приляжешь и поспишь. Это важнее».

Когда старшая сестра вернулась из школы, её встретил ароматный запах борща.

– Юля, Юля! Мы приготовили борщ, – затараторила я. Папа варил, я помогала – овощи перемыла.

– Да, – подтвердил папа. – Дочка, скорей переодевайся, помой руки и на кухню обедать. Пока налью суп, чтобы остыл.

– Хорошо.

Через пять минут мы собрались в нашей маленькой кухне.

– Как дела в школе? – поинтересовался папа.

– В порядке, – ответила сестра. – Как мама?

– Она в надёжных руках, не волнуйся.

– Давайте кушать, борщ остывает, – скомандовала я.

Суп получился вкусным. Конечно, не таким наваристым, как у мамы, но сестра оценила.

Потом убрали со стола: Юля мыла, я подавала.

– Умницы, помощницы мои, – похвалил нас папа, поцеловав обеих в макушку головы.

В этот день были уроки сестры, совместный ужин, игры, вечерняя прогулка, просмотр передачи «Спокойной ночи малыши» перед сном. Ритуал укладывания, думаю, ещё не забыли. На следующий день добавился садик: сборы, отвезти-забрать, папина работа. Он, как стрелки часов, двигался без опозданий по намеченному курсу – сосредоточенный, но такой же добрый и внимательный. Конечно, очень скучали по маме. Папа изо всех сил старался, чтобы мы не чувствовали дефицит внимания, отсутствия материнской заботы. Можно смело сказать, что он был два в одном: и папа, и мама.

Дни были похожи между собой. Лист бумажного календаря сменял один день на другой. Но один день маминого отсутствия особенно запомнился – день новогоднего утренника в детском саду. Надеялись, что маму к этому времени выпишут. К сожалению, анализы не пришли в норму, и мама задерживалась. Конечно, я расстроилась: ребёнок любит видеть обоих родителей на празднике. Папа успокоил и пояснил, что таковы правила больницы.

До отъезда мамы в больницу обсуждали, что в этом году я буду конфеткой: надену импортное платье, которое мама ухитрилась купить через знакомую (тогда был товарный дефицит), и наверху повяжем бант, как обёртка конфеты. С глажкой папа справился на отлично, а вот с бантом возникли сложности. Кто жил в советское время, непременно помнит эти ленты – широкие и длинные, как рулон бинта.

Я сидела в коридоре перед трюмо с огромным зеркалом. Папа пытался подружиться с этим извивающимся удавом. Один конец переплетался с другим, иногда высовываясь хаотично, не в том месте и не нужного размера. Папа не сдавался: завязывал и развязывал, пытался вновь и вновь. Я тоже старалась ему помочь: сидела на стуле спокойно. Но как же сложно ребёнку усидеть на месте.