– Высокая температура, почти тридцать восемь, она вся горит...

– Бедная малышка, – я прикрываю рот ладонью.

– Простыла, небось.

– Может... может, это я виновата?! Одела ее недостаточно тепло или...

– Нет, – Мария Ивановна качает головой. – Дарина у нас часто болеет. Врачи говорят, низкий иммунитет. Она вроде и витамины пьет, и в бассейн ходит, и на свежем воздухе много времени проводит... но все равно болеет. Вообще-то, психолог один раз сказал, что дело в отсутствии материнского тепла, но Артем Михайлович заявил, что он – шарлатан, вот и все...

Я поджимаю губы, потому что прекрасно понимаю: психолог может быть прав. Так называемый уход в болезнь – известное проявление психосоматики. Если ребенок недополучает тепла и любви, если у него есть какая-то проигнорированная взрослыми потребность, если ему мешают реализовывать свой творческий потенциал, например, он начинает болеть. Такие болезни бывают разными: от банальной простуды до какого-нибудь рака... Вот только кто я такая, чтобы давать советы?! Артему Михайловичу они явно не нужны. Да и что я могу сделать?! Разве что окружить Дарину любовью и заботой... Вот только маму я заменить все равно не смогу.

По дороге в свою комнату я замечаю, что дверь детской чуть приоткрыта, и в свете ночника видно, что над постелью болеющей Дарины склонился взволнованный Артем Михайлович.

Прежде чем зайти в свою комнату, я слышу короткий разговор:

– Я все что угодно тебе на новый год подарю, ириска, ты только поправляйся, ладно?!

– Папочка, мне не надо что угодно... подари мне маму!

12. 11 глава

На следующее утро Дарине становится хуже, температура поднимается почти до тридцати девяти, и Артем Михайлович вызывает врача.

Педиатр из какой-то элитной частной клиники выслушивает малышку, смотрит нос, горло, а потом выписывает лекарства – точно такие же, как и во все прошлые разы, по словам Марии Ивановны, – и уходит...

– Давайте помогу, – предлагаю я Артему Михайловичу, видя, как он, сам не свой, выходит из детской, чтобы налить Дарине воды, а себе – кофе.

– Сегодня у вас выходной, – говорит мужчина. – Приступите завтра.

– Но вашей дочери плохо уже сегодня, – возражаю я. – А заботиться о ней – это моя работа... И я предлагаю не ради надбавки, уверяю вас! Деньги – это замечательно, но есть вещи гораздо более важные. Например, здоровье маленького ребенка, которому сейчас больно и страшно... Я вижу, что вы прекрасный отец – но вы со вчерашнего вечера не спали. Вам нужно отдохнуть, Артем Михайлович, хотя бы немного, а я пока побуду с Дариной.

Он смотрит на меня с недоверием, словно ушам своим не верит:

– Серьезно?! Вам даже надбавка не нужна?!

– Нет, – качаю я головой.

– Тем не менее, вы ее получите, – твердым голосом говорит Артем Михайлович, а потом жестом приглашает меня в детскую.

Малышка и вправду вся горит. Я прошу у Марии Петровны миску с теплой водой и полотенце, раздеваю Дарину до трусиков и осторожно обтираю, чтобы смыть пот, соль, и немного сбить температуру. Потом оставляю сложенное в несколько раз полотенце у девочки на лбу, чтобы оно, остывая, постепенно вытягивало жар. Папа делал так в моем детстве, когда я болела, и это всегда помогало... надеюсь, поможет и моей новой подопечной.

Через несколько минут, немного придя в себя, девочка разлепляет красные, слезящиеся от болезни глаза, смотрит на меня и тихо говорит:

– Няня Лида, ты вернулась...

– Ну конечно, я вернулась, милая моя, – я глажу ее по горячей щечке. Смотреть на нее такую очень больно, ведь буквально вчера утром, когда я уезжала в Рузу, она была весела, бодра и полна сил. – Мне просто нужно было забрать некоторые вещи в старом доме... Но больше я никуда не уеду, обещаю.