1.3
– Хорошие папочки сначала дают мамочкам денежки, прежде чем трескать за обе щеки то, что предназначалось совсем не им.
 
– Ну, ма-а-ам, – печально протянула Миранда, опустив глаза в тарелку. И начала что-то тихо бурчать себе под нос. 
 
Мне показалось или я услышала какой-то неясный гул со стороны зеркала. Та-а-ак, мне это совершенно уже не нравится. Завтра же избавлюсь от этого паранормального шкафа, а то не хватало еще и в "Нарнию" какую-нибудь попасть. Это я, конечно, утрирую, но чем черт не шутит. Лучше позову соседа Мишку, чтобы вынес этот чертов шкаф на мусорку. Вот бомжам счастья-то привалит… 
 
Покосилась на шкаф еще раз, но больше не услышала ничего подозрительного, махнула рукой на обиженную дочку, которая надула щеки, словно хомяк, и забрала опустевшую тарелку. Хоть поела и ладно, но ее фантазия начинает не на шутку напрягать. Тоже мне придумала… Папаша все слопал, ага. 
 
Ладно, с этим я разберусь завтра и узнаю, откуда ветер дует, а пока надо готовиться ко сну и тяжелому рабочему дню. Это Миранде надо только искупаться и упасть прямиком в объятия дядюшки Морфея, а мне предстоит еще приготовить одежду для нас обеих на завтра, а лучше вообще на всю неделю вперед. Ух, как я не люблю глажку, кто бы знал. Но деваться некуда, я еще не зарабатываю столько, чтобы хотя бы даже раз в неделю вызывать домработницу. Теперь вон еще на новый шкаф придется раскошелиться и затянуть пояса потуже, а то у моей малышки на носу день рождения, а я еще даже подарок не купила. 
 
Вот не было печали.
 
На автопилоте уже помыла ванну и запустила туда стайку резиновых уточек. Пускай вместе с дочкой купаются. Один утенок, правда, немножечко сдох, не выдержал напора зубастого толстяка. Надеюсь, дочка не увидит это, а то ор будет стоять на весь дом. Потом выслушивай от соседей снизу, что у меня не дочь, а слон, который завывает, как сирена. Была бы моя воля, оторвала бы им язык, но за тяжкие телесные можно получить срок, а если меня посадят, то мою малышку заберут в детский дом, так как у нее, кроме меня больше никого нет. Поэтому улыбаемся и машем гнусным скунсам, оттачивая навык красноречия. 
 
Ох, что-то сегодня такой сложный день. Даже не могу сказать точно, что меня больше всего напрягает. Или в преддверии праздника такое нервное напряжение? Даже объяснить не могу, что не так, не считая странного поведения Миры. 
 
Басик отвлек меня от грустных мыслей, навязчиво потирая свои округлые бочки о мои ноги, пока я мыла тарелку. 
 
– Что? – спросила у кота, в ответ он лишь жалобно мяукнул. – Мужик, ты у меня, как будто с голодного острова сбежал, честное слово. Только что же слопал целую порцию. Или у тебя тоже папка какой-нибудь объявился? 
 
– Мур-мяф, – протянула эта жирненькая тушка, вставая на задние лапы и запуская острые когти в мои голые ноги. 
 
– Бася, по заднице получишь. Ветеринар вообще сказал, что тебя пора на диету сажать. Меру надо знать, сэр! И нечего тут когти свои выпускать. Кстати, подстричь бы их. Эй, куда понесся? Все равно же до тебя доберусь.
 
Но котяусу было все равно на мои громкие заявления, он уже скрылся за углом, унося быстрее лапы, правда, в поворот маленько не вписался, врезался в косяк. Как сильно он любил лопать все подряд, также сильно он не любил мыться и стричь когти. А вот точить их о мои новые туфли, это он “за здрасьте”. В общем, простых путей мы не ищем.
 
– Засранец ты, Бася! Ну ничего, погоди еще и на тебя мы управу найдем! – в который раз я ему это обещала, и ведь прекрасно знала, что толстячок так просто ни за что на свете не сдастся. Отвернулась обратно, чтобы уже закончить с мытьем посуды, но тут за спиной раздалось: