- Почему? – искренне удивился он. – Вы замечательная мать. А все что происходит вокруг, это всего лишь обстоятельства и не более того.

Она все же решила объясниться:

- Я его рожала для себя, зная, что отца у ребенка не будет никогда. Поэтому о кандидатурах никогда не задумывалась. Но если это когда-нибудь случится, главным критерием станет любовь мужчины к ребенку и любовь ребенка к мужчине. Я ответила на вопрос? – она внимательно посмотрела на герцога, понимая, что ее слова можно принять за намек. Мальчишка с удовольствием играл с Гольденброуком. А у малышей есть способность привязываться к партнерам по играм. И неожиданно поняла, что никогда не задумывалась, а как бы Верес Родвэй относился к ребенку. Не представляла его в своих мечтах. А кого тогда представляла? Ответ испугал даже ее саму.

Вообще, сможет ей кто-то ответить или нет: а любила ли она Вереса старшего? И отвечал ли он ей взаимностью? Ещё месяц назад она ответила бы на этот вопрос утвердительно. Графиня помнила ту трагедию, которая поселилась в ее душе после гибели возлюбленного. И то счастье, когда она рожала Вереса-младшего, считая его продолжением жениха, несмотря на жуткие условия городской бесплатной лечебницы.

Находясь рядом с герцогом Гольденброуком, Марьяна начала в этом сомневаться. Да, нужно честно признать, что поцелуи Родвэя ей нравились. Они всегда были скромными, нежными и не вызывали отторжения в ее душе. Но разве это описание страстных поцелуев двух любящих сердец?

В молодости Марьяна прочитала бесчисленное множество любовных романов. Тогда еще были живы родители, и она вполне могла себе позволить подобное удовольствие. Поэтому девушка себя считала чуть ли не экспертов в любовных отношениях. В их платонической части, разумеется.

Пресловутые бабочки в животе родились лишь однажды, когда Родвэй впервые пригласил ее на тур вальсура. А потом ее тело никак не отзывалось на его прикосновения. Но женщина отнеслась к этому с пониманием, решив, что так и должно быть. К чему насекомым трепыхать крылышками, когда он сделал предложение и стал ее женихом?

А вот Алан ей нравился, несмотря на свое уродство. Его словно и не портил жуткий шрам на щеке, задевавший глаз. Марьяна просто перестала его замечать. Мужская стать у герцога соответствовала всем канонам красоты. А соотношение широких плеч, узкой талии и длинных ног годились для того, чтобы студенты академии магии искусств рисовали с него портреты. И даже непослушная седая копна последние дни перестала торчать в разные стороны и стала слегка завиваться.

Но было одно большое «но». Гольденброук ничего, кроме как помощи в восстановлении поместья, ей не предлагал.

- Дядялан! – с таким криком, завидев подходящих к конюшне Алана с Марьяной, вырвавшись из рук Брина, бросился к герцогу Верес, подпрыгивая от нетерпения на месте и протягивая руки вверх. – Дядялан, пыг-пыг!

Алан ловко подхватил ребенка подмышки. Они уже знали, что эти «пыг-пыг» означали желание мальчика быть подкинутым высоко вверх. Он вообще любил все, связанное с высотой. Что периодически приводило в ужас мать. Особенно когда он пытался спрыгнуть с деревянной горки, вместо того чтобы скатиться как все нормальные детки. Горка была невысокой, и ничего бы страшного не случилось. Но под ропот детей вдовы Иберовой графиня Розенталь велела Брину горку разобрать. В руках Алана, когда он взлетал высоко и заливался счастливым смехом, опасности по большому счету не было. Мужчина ловко подкидывал малыша и не менее ловко его ловил. Поэтому Марьяна хоть и тряслась от страха за сына, но старалась скрыть свои негативные эмоции. Все-таки ребенку нужно мужское общение и воспитание.