— Прошла любовь, завяли помидоры? — Это были первые слова, которые я услышала, стоило зайти в родной дом.

— Привет, бабуль! А ма где?

— В магазин побежала твоя «ма»! Зятёк, не дай бог, у неё с голоду сдохнет. Что, всё? Наигралась в любовь?

— Наигралась, бабуль, — признаюсь. А какой смысл скрывать? Всё равно придётся сказать правду.

Бабуля качает головой. Жду её слов: «А я тебе говорила!», но она молча уходит на кухню.

— Есть будешь?

— Нет.

— Вещи где?

— Я так приехала.

— Тоже правильно: с голой жопой уехала, с голой жопой и вернулась. — Бабуля никогда не скупилась на крепкое словцо, этого у неё не отнять. — Что, загулял твой прынц московский?

— Что?

— Изменил, говорю.

Я не знала наверняка, но была уверена, что Вадим мне не изменял.

— Нет. Я изменила. — Не могу сдержать сарказм: ведь именно так это выглядело в глазах Вадима.

Бабуля аж дар речи потеряла. Она плюхнулась на табурет и хватала ртом воздух, а сказать ничего не могла. Пришлось налить ей воды.

— Ну, Ирка! Ну, молодец! Вот это я понимаю!

— Ба!

— А что ба? Теперь понятно, почему у тебя багаж такой.

— Бабуль. Всё немножко не так.

— Да ладно скромничать. Это вон, мать твоя дурная, так никого и не нашла. А на две пенсии потом оно как-то легче бы было! Ладно, с первым понятно, а второй кто?

— Я не знаю. Я его не видела.

Бабуля поперхнулась во второй раз.

— Ты что, пьяная была?

— Да ба! Не пьяная!

— А ну-ка объясни-ка мне, старой женщине, по какой такой причине ты не могла видеть мужика, который…

— Ба! — прервала бабулю на полуслове.

— Ты мне не «бакай»!

— Я думала, это Вадим, — призналась.

— Что вы там жрёте в своей Москве, что такие галлюцинации ловите? Это же как так можно было? — Бабуля в полном недоумении размахивала руками, показывая рост и… прочие размеры.

— Бабуль, ну хватит, а?

— А что хватит? Тут кого хочешь удар хватить может от ваших этих, как их там… «Грязных игр». Насмотрятся на ночь глядя своих «Престолов», а потом…

Договорить она не успела: на кухню вошла мама.

— Доченька!

— Здравствуй, мам.

Я попала в мамины объятия.

— Похудела-то как, — покачала головой мама.

— Ещё бы тут не похудеть! — фыркнула бабуля. — «Спортом» таким заниматься.

— Почему не предупредила, не позвонила? — Мама пропустила мимо ушей замечание бабули.

— Мам, я сама не знала, что так получится.

Ни мама, ни бабуля меня не поняли. Мама сказала, что уходить было глупо, но это мне решать, бабуля — так чуть ли не собиралась благодарить Вадима, а я не могла его простить. Ни того, что он ничего не сказал, ни его слов, брошенных мне в лицо.

Уже потом, глядя на светящиеся в темноте звёздочки, которые я приклеила, когда мне было лет двенадцать, получив при этом от мамы хороший нагоняй за испорченный новый потолок, я поняла, что и отношения между нами стали не такими, какими были раньше. Вадим отдалился, а я даже не придала этому значения, но рано или поздно это всё равно встало бы между нами. Так что конечный результат был бы одинаков. Если бы он хотел, то хотя бы позвонил, а от него по-прежнему ничего не было.

А вот спать я стала плохо. Возможно, из-за жары, совершенно несвойственной нашему климату, а возможно, из-за своих снов, в которых постоянно появлялся тот, кого я не видела даже во сне. Только теперь эти сны нагоняли ужас.

9. Глава 8

Как ни возмущалась бабуля, как ни пыталась разубедить мама, я подала заявление на развод. Но чтобы обойтись без суда, нужно было согласие Вадима. Я сама позвонила ему.

— Ира? — услышала почти забытый голос.

Всё, что я помнила, — это обидное слово, которым он меня назвал.

— Здравствуй, Вадим. Мне нужно твоё согласие на развод.