Клармаркай взвыл с досады, в прыжке настиг тварь и, не допустив её поворота, с силой двух рук вогнал в брюхо клинок на его половину, безуспешно попытался провернуть в ране – что-то помешало этому. Зверь словно споткнулся на месте, жалобно заурчал, призывая на помощь сотоварищей. От вида чужой крови и предсмертных криков воинов Ундерман озверел не хуже баюна, – его меч быстро-быстро вонзался в неподатливое тело под костяными щитками, превращая брюхо в кровоточащий дуршлаг, пока бронтид, как подкошенный, замертво не свалился с грохотом на бок. Князь отскочил, уже выискивая безумными глазами новую жертву.

Не задумываясь, Один умело метнул дисленум прямиком в пасть зверю, когда тот неосторожно издал боевой клич – раскрылся срединный клинок и вонзился в гортань до боковых лезвий. Звук захлебнулся в хлынувшей крови, бронтид на скаку, словно скала, обрушился на землю и по инерции – не перекувыркнулся из-за очень тяжёлого крупа – прокатился на животе ещё четверть метра. Ткнувшись слабо торчащей изо рта рукоятью в левую голень Харрола, хладнокровно наблюдавшего всё это, не сходя с места – остановился. Один закончил мучения животного жалом второго дисленума через глаз в мозг, со смачным звуком вынул из пасти первый. Из глаз, ноздрей, ушей, рта побежала горячая кровь, заливая собственную голову, жухлую траву вокруг, стопы Одина. Осмотрелся – и ужаснулся.

Первое же испытание боем показало, что люди не готовы к дороге без возврата. Поле битвы

истоптано, орошено человеческой и звериной кровью, валялись кишки… и пограничники в нелепых, противоестественных позах – проткнутые рогами, растоптанные, переломанные до неузнаваемости, всего пять воинов и один чёрный колдун. Четыре бронтида мертвы: своему Пантера вскрыла вильчатой саблей брюхо, второго князь истыкал мечом до кончины, третьего убил сам, четвёртого забили Ёханна и Волк, а вот последний продолжал жалостно мычать – Одинец и Банцемнис перерезали ему на всех ногах жилы. Двое пограничников-бойцов, Птерис и Гральрих ранены тяжело – одного из горцев уцелевший колдун уже лечил, истекая крупным потом, движениями ладоней над повреждёнными частями тела, плетя паутину исцеляющего заклинания – хоть какая-то польза от него осталась: «сканер» в сих проклятых землях «сломался».

– Одинец, помоги зверю! – приказал Харрол, дабы вывести того из ступора. – Банцемнис! Помогай чародею, пока он работает! Князь Ундерман, приведи в чувство вояк и постарайтесь найти хоть сколь-нибудь пригодное для лагеря место – скоро стемнеет!!

Ледяной маг подобрал стилет мёртвого колдуна и молниеносным движением повторил удар Харрола – в мозг через глаз, чтобы ни мгновения не мучился. И бронтид затих. Не ослушался и бывший дейчский легионер – лекарю действительно необходима посильная помощь: вправлять кости, переворачивать раненого, удерживать иногда (заклинания заживляют очень быстро и оттого весьма болезненно) в тисках и прочее. Вьенский князь понимающе кивнул, вытер клинок о ногу зверя от крови и направился к трём изваяниям, кои изображали пограничники.

… Ночёвку устроили меж восьми узловатых деревьев небольшой величины, у бьющего из-под земли холодного ключа. Рядом с ним трава росла густая, сочная и зелёная. Судя по обилию экскрементов вокруг, источник являлся облюбованным дикой живностью местом. Из фекалий и сухих сучьев разожгли костёр – тут помог Один. Колдун с завистью наблюдал сиё действо – ни его магия, ни магия Гральриха и Одинца в Запретных землях не срабатывала отчего-то, зато возможности двух «паразитов», казалось, даже усилились – молнии и пламя друзей срабатывают вроде лучше и живее, чем у тех, у кого забрали оные вместе с жизнями.