Евфросин собирал в прохладном каменном зале без окон лишь самых стойких учеников и, взяв острый скальпель, кроил лежащее перед ним обнаженное тело. Зал озарялся множеством масляных ламп, которые при желании можно было поднести ближе к телу.

– Мы следуем примеру Эразистрата, который за много столетий до нас проводил вскрытия тел, дабы изучить перистальтику органов, – говорил Евфросин. – Пищеварение происходит, благодаря давлению стенок желудка на еду.

Пантолеон мог рассказать ученикам о трактатах Эразистрата, и Евфросин это знал. Со звоном отложив скальпель, придворный врач лукаво взглянул на погруженного в раздумья Пантолеона, который стоял возле изголовья трупа.

– Пантолеон, поведай остальным юношам о подробностях учения Эразистрата, ведь ты всегда им восхищался, – сказал Евфросин.

Встрепенувшись, Пантолеон смущенно оглядел учеников. Кто-то захихикал.

– Эразистрат описал в своих трудах клапаны сердца, крупные сосуды, и чувствительные нервы, – произнес Пантолеон, усилием воли поборов стеснительность. – В особенности интересно его учение о пневме. Жизненный дух, который он называл пневмой входит в тело с воздухом, проникает в левую половину сердца, а затем распространяется по артериям. Пневму он считал причиной, по которой бьется сердце.

Взоры учеников были сосредоточены на Пантолеоне. Впервые он по настоянию учителя рассказывал им об открытиях знаменитого врача. Его немного удивило то, что многие юноши прежде почти не читали труды Эризистрата. Лишь теперь он вдруг осознал, насколько глубоки его собственные знания. Но он не мог превознестись, ибо обладал очень простодушной натурой.

Он стал говорить им о долгих исследованиях, которые проводил Эразистрат. Юноши внимательно слушали его, а взгляд Евфросина вспыхивал изумлением. Когда занятие было завершено, Пантолеон покинул зал, охваченный необычайным волнением. Щеки его пылали от возбуждения, в которое его повергло собственное пылкое выступление.

Прежде ему не приходилось становиться центром всеобщего внимания.

Однако присущее ему самообладание позволило с достоинством поведать прочим ученикам о том, что он так любил изучать в часы отдыха. В отличие от большинства юношей, врачевание уже давно всецело владело его сердцем. Поэтому мир, который могли бы открыть ему те, с кем он учился в школе Евфросина, вовсе не выглядел для него привлекательными.

Опустившись в тени пальмы, поджав ноги, Пантолеон смотрел на простиравшийся вдали порт. Перед ним лежала сума, в которой он носил гипсовые органы, книги и письменные принадлежности. Достав тяжелое пестрое сердце, выполненное в натуральную величину, испещренное сосудами, Пантолеон погрузился в размышления. Он понимал, что Евфросин говорил ему, что прежде больные люди, получив от богов исцеление, приносили в знак признательности в храмы копии органов, от которых раньше страдали. Эти органы были золотыми. Иногда больные дарили их жрецам, благодаря за молитвы.

– Разве боги посылают исцеление? – прошептал Пантолеон. – Возможно, лекарям способствует Высшая Сила, но я сомневаюсь, что это те боги, в коих мы верим.

Высшая Сила! Пантолеон постоянно о ней задумывался. Но чем больше он размышлял о ней, тем тверже убеждался, что те боги, которым поклонялись поколения его предков, – вымысел. Иногда он жалел, что почти ничего не знает о Христе.

Вертя в руке гипсовое сердце, Пантолеон подумал об удивительных особенностях организма. В животе каждой матери созревает дитя! Чудо рождения новой жизни! Но почему так устроен человек, что цикл его развития происходит именно внутри женщины? В течение девяти месяцев в ней формируются кости, сложные кровеносные сосуды, мозг! Подобное не могло не вызывать восторга в горячей душе Пантолеона.