Малый приемный зал был мрачен и пуст. Огромные окна затенили с помощью магии, и в помещении стоял полумрак. Мы с Караем пришли первыми, и лишь спустя несколько минут принесли погруженную в стазис Лелиан и поместили ее неподвижное тело в некое подобие скорлупы, тоже магического происхождения. А потом пришли они, трое высоких, худощавых и бледных белокурых мужчин с клубящимся в глазах туманом. Они даже двигались иначе, чем люди и маги. Они словно плыли, еда касаясь пола ногами. И если бы не луч света, упавший из коридора через открытую дверь, я даже не заметила бы прозрачной пелены на их лицах, созданной, видимо, для того, чтобы они не отравляли нас своим дыханием. Анторин шел следом за туманными и даже не пытался заговорить. Гордый и величественный император сейчас походил на провинившегося ребенка, который понимает, что наказание за шалость неминуемо, но все же надеется на милость. Но я, даже будучи бездарем и почти ничего не зная о доминантах, понимала, что милости не будет. Будет справедливый, но вряд ли гуманный суд, и виновные понесут соизмеримое преступлению наказание.

– Начнем, – хриплым полушепотом произнес один из доминантов, похоже самый пожилой из троих. Определить их возраст я не могла, они выглядели как мужчины средних лет, но вели себя так, словно прожили тысячелетие и воспринимают мир как скучное, смертельно надоевшее зрелище.

Они не спешили сесть на предложенные им высокие стулья на возвышении и бродили по залу, словно тени, приближаясь то к нам с Караем, то к принцессе Лелиан, то к понурившемуся Анторину.

Один доминант остановился возле Лели, легко прикоснулся к панцирю, в который она была закована, и магия развеялась. Лелиан вскрикнула, осмотрелась и устремила полный ужаса взгляд на брата.

– Ты выпустила на волю туман одного из наших братьев? – вкрадчиво поинтересовался доминант.

Леля перевела испуганный взгляд на туманного и неуверенно пролепетала:

– Не понимаю.

– Ты лишила первой жизни доминария Акроса Шиина? – еще непонятнее спросил доминант.

Леля продолжала недоуменно смотреть то на брата, то на допрашивающего.

– Принцесса, у вас спрашивают, вы ли убили доминанта ритуальным клинком туманного пантеона? – пояснил Карай.

– Я не понимаю, не знаю… я не помню! – заикаясь, прокричала Леля, закрывая лицо руками и сползая по стене на низкую скамью.

– Мы узнаем, ты вспомнишь, – пообещал ей доминант, после чего развернулся и направился ко мне.

– Ты – человек, – констатировал он с заметным презрением. – Ты расскажешь все, что знаешь.

– Постой, Танэс. Позволь мне допросить человека, – обратился к нему тот, что до этого изучал стены со скучающим видом. – Мне интересны такие живучие особи.

– Как пожелаешь, Рафэ, – лениво согласился доминант и сменил направление, выбрав другую жертву – Анторина.

Рафэ, как назвал его собрат, медленно приблизился ко мне, осмотрел и даже, кажется, понюхал, наклонившись вперед.

– Забавная, – вынес он вердикт. – Другая, но обычная. Покажи мне…

Когда доминант протянул руку к моему лицу, я инстинктивно отпрянула, но Карай схватил меня за предплечье и вернул на место, прошептав на ухо: «Не шевелись и не делай глупостей. Сейчас я не смогу тебе помочь».

Рафэ накрыл своей тонкой ладонью с длинными пальцами почти все мое лицо. Его мизинец и указательный палец впились в виски, будто клещи, а большой палец удерживал подбородок. Сначала слабая, доставляющая только дискомфорт, боль постепенно набирала силу. Нет, он не проникал в мою голову физически, но я чувствовала, как мой мозг пронзает жгучая энергия. Ноги подкосились, и я упала бы на колени, если бы Карай не обхватил за талию и не поддерживал. Когда доминант отпустил меня, голова безвольно откинулась назад, на подставленное советником плечо.