– А вы что, торопитесь? – вмешалась Колотая.

– Не открывай рот, пока не спросили, – ответил он.

Они принялись толкать тележку. Должно быть, она была тяжелой, потому что сдвинулась с места только после того, как они навалились на нее всем своим небольшим весом. Металлические колеса завибрировали и со скрипом начали вращаться. Охранник поддерживал их мысленно и добрым словом.

Бритая снова посмотрела вглубь темной часовни. У меня не было ни малейшего желания интересоваться, кто она такая и что ею движет. С меня было достаточно, и я собиралась поскорее закончить свое и без того слишком долгое пребывание в этом постыдном и во всех отношениях разочаровывающем месте.

Я вышла из своего укрытия только тогда, когда услышала, как тихо закрылась дверь, а затем стихли звуки разговора.

На мгновение мне стало грустно при воспоминании о набитых продуктами сумках. Я слишком коротко была в их обществе. Мы не успели насладиться друг другом. Открыться, сблизиться, почувствовать, насытить чувства, испытать прекрасный восторг, а затем блаженный покой. Их пузатый вид, шелест фольги, запах дешевого пластика еще долго вызывали во мне ответную реакцию всех моих органов чувств. Меня трясло, как ребенка в «Детском мире».

Пора было уходить. Я дождалась, пока все звуки стихли, и вышла в коридор. Это место было не для меня. Другая реальность, не моя. Я была обычным человеком, прохожим, пассажиром общественного транспорта, а не преступником. Здесь было словно другое измерение. За пределами нашего мира. Я чувствовала и знала, что мне тут не место, что здесь должны быть другие люди. Не я!

От свободы меня отделяло одно препятствие. Это была тяжелая стальная тройная решетка с электронным замком и охранниками. Не было никакой возможности прорваться через нее. К этому тюремная служба, безусловно, была готова. Я должна была мыслить творчески. К сожалению, новых идей у меня не было. Вместо этого в голову пришла та, что и обычно.

Я направилась в сторону кухни, которая была естественным местом для всевозможных нештатных ситуаций. Заглянула в грязное круглое окошко двойных дверей и, убедившись, что внутри никого нет, решительно толкнула их. Они широко распахнулись, приветствуя меня на арене разрушения. Меня нельзя было винить в том, что неизбежно должно было наступить. В конце концов, ничего бы не случилось, если бы двери были закрыты.

Большой металлический стол располагался в центре довольно большого, выложенного плиткой помещения. Позади – четыре газовые горелки. На двух из них стояли огромные кастрюли. Я потрогала их – они были холодными. Я заглянула внутрь – пустые. Декор!

Это разозлило меня еще больше. Я включила газ и несколько раз нажала на электрическую зажигалку. Очаровательные маленькие голубые огоньки окружили чугунную горелку. Я огляделась и с ужасом поняла, что помещение было стерильно чистым. Немыслимо. Я никогда раньше не видела такой кухни. Это поражало, било в глаза, на это невозможно было смотреть. Должно быть, я пропустила эпизод, когда рестораторша Гесслер произвела здесь революцию! Но хуже всего было то, что здесь нечего было поджигать.

Идеальный план спасли старые фартуки, висевшие у двери. Я схватила их и бросила на горелку. Низкокачественная синтетика не загоралась, а тлела, источая ужасную и, вероятно, токсичную вонь. Отлично.

Теперь осталось затаиться в коридоре до сигнала тревоги и начала эвакуации. Решетки должны будут открыть. Иначе все погибнут. В суматохе пожара никто не обратит внимания на заблудившуюся старушку. Пожарные машины, кареты скорой помощи, тюремная служба – всеобщая паника. А ведь меня еще не внесли ни в какой тюремный список. Никто не мог знать, откуда я взялась. Это должно было сработать.