Поскольку кукла не умела улыбаться, Мсье Фантазм позволил себе чуть-чуть приподнять уголки рта.

Евгений опустился на стул, и игра началась. Ему было скучно и сложно, он поминутно чиркал карандашом на клочке бумаги, записывая правила и ходы. При этом выходило так, что четких правил в игре действительно нет. Как можно играть в игру без правил? Евгений в растерянности глядел то на Ника, то на Кранц, которые снисходительно улыбаясь, терпеливо силились ему что-то втолковать.

– Мне тоже сначала было трудно, – сказал Ник, ободряюще потрепав Евгения по плечу. – Понимаешь, правила тут есть, но в процессе игры они как бы видоизменяются… это не поддается логике.

– Не понимаю, – помотал головой Евгений.

– Я уже говорил, ты играешь не столько с нами, сколько с самой игрой, – произнес сонный юноша с бриллиантом в ухе, которого, кстати, звали Дятлов. – Игра с тобой играет!

– Как… Она что, живая?

– Живая! – Кранц звонко расхохоталась, оскалив зубастый, как у пираньи рот.

До сих пор молчавшая Броева презрительно фыркнула.

– Считай, что да.

Евгений перевел взгляд на Фантазма и вдруг вспомнил, что дело не в игре, а в его гипнотических чарах. Значит, все это лишь имитация, самовнушение – необязательно знать правила, достаточно просто поверить, что ты их знаешь, и «игра» сама укажет тебе путь.

Он попробовал расслабиться, очистить свое сознание и прислушаться к интуиции.

– Так, так! – одобрительно подала голос кукла, словно прочитав мысли Евгения.

В течение следующего часа Евгений тщетно пытался найти с игрой «общий язык». Он видел, как постепенно менялось поведение других игроков, по мере того, как те опускались в воображаемый ад все глубже и глубже, сталкиваясь с опасностями и переживая новые приключения. Они как будто начинали видеть этот несуществующий мир: совершенно искренне пугались, радовались и даже плакали. С Дятловым случилось оцепенение, наподобие того, которому в прошлый раз подверглась Кранц. Ник взорвался безумным хохотом, через минуту перешедшим в истерические рыдания. Это было отвратительно. Но в этот раз Евгений сидел, прикованный к стулу соблазном и любопытством. Ему казалось, что завеса тайны вот-вот спадет, и он испытает на себе неведомое искусство гипноза.

Этого не случилось. В первый вечер он обрел лишь смутное понимание того, что представляет собой игра (иначе как просто «игра» ее никто и не называл). И так пошло дальше. Каждую неделю Евгений приезжал в театр к концу выступления Мсье Фантазма и в компании новых друзей пытался постичь нарисованный углем на полу иной мир. Для домашних упражнений Мсье Фантазм подарил ему странную вещь: рисунок, состоящий из множества хаотично перемешанных элементов, словно выполненный кистью абстракциониста-маньяка.

– Попробуй разглядеть в нем скрытый образ. Если у тебя все получится, ты даже увидишь его в движении, – объяснила Евгению кукла.

Евгений вернулся домой, чувствуя себя ни то начинающим Фаустом, ни то законченным идиотом. Тратить время, таращась на дурацкую картинку, в поисках волшебства, обещанного сумасшедшим – совсем недавно это показалось бы ему настоящим падением.

«Чем я, в сущности, отличаюсь от того бедняги, променявшего свой дом на жизнь в землянке?» – с грустью думал он. – «Должно быть, лишь тем, что стремлюсь к удовольствиям, а не к спасению от суда господнего».

И он смотрел на этот рисунок каждый вечер, когда, закончив (а иногда и вовсе не доделав) университетские задания, при свете ночника садился в кресло, не обращая внимания на голодный зуд из-за пропущенного ужина. Ночью лежа в постели, он часами мысленно перебирал и обдумывал заученные правила (или то, что можно было назвать правилами), выстраивал комбинации, рисовал в мозгу игровые маршруты. Зато теперь его уже не так беспокоили мысли о стране и о безумии жизни, которое к слову проявлялось с каждым днем все отчетливей.