– Я слышала, о твоем недомогании, Эден.

Банально, но эта весьма добродушная и спокойная фраза прозвучала, как гром посреди ясного неба. Несмотря на то, что все присутствующие ждали этого момента.

– Думаю, я слишком увлечена проектом. Во мне говорит переутомление и городская жизнь.

– Кэтрин тоже мучали подобные недомогания, – понимающе кивает бабушка, но в ее глазах ни намека на сочувствие.

Я знаю, что ее отношение ко мне стабильно нейтральное. Она воспитала во мне те качества, которые считала необходимыми для юной леди. И могла выразить свое недовольство лишь когда я нарушала их. На этом ее внимание заканчивалось для меня, ограничиваясь лишь парой предложений в каждый субботний вечер.

– Время чая, дорогие.

По негласному приглашению, мы следуем в гостиную, по пути тихо переговариваясь между собой. Джексон держится рядом. Я не хочу смотреть на него, боясь распалиться перед всеми. Этот негодяй даже не потрудился помочь. Он молчал всю дорогу до Наханта, не обмолвившись ни словом о том, что ждет меня за порогом поместья. Та информация, которую он в спешке сказал мне в больнице, была ничтожна мала и никак не конкурировала с тем, что происходило здесь.

Стоит мне присесть рядом с Картером на диван, Рейчел садится за рояль, начиная играть ненавязчивую, но нудную пьесу. Все взгляды обращены на нее. Бабушка почтительно склонила голову, будто оценивая насколько кузина профессионально перебирает клавиши. Рэй откинулся на диван, наблюдая за Рейчел, как за надоедливой мухой.

Но стоит мне перевести взгляд, как Джексон ловит его. И одобрительно кивает.

***

На следующее утро, я боюсь выйти из своей комнаты. Даже не представляю, какие испытания судьба представит мне сегодня. Иногда кажется, что я вообще не из этой семьи. Возможно, это не моя жизнь, а какая-то чужая. Но как бы там ни было, одно я знаю точно – никто из моих братьев не позволит мне жить спокойно.

На рабочем столе лежат стопки ежедневников, записных книжек, скетчбуков и просто сложенных в файлы листов. Они – один из шансов узнать что-то о себе.

Все записи лишь описывают какой-то проект по химии. Что-то насчёт анестетиков. Понятия не имею, что это такое, но подозреваю, что это тот же проект, о котором я говорила вчера вечером.

Спустя пару страниц, я вспоминаю, что анальгетики – вещества, которые расслабляют человека, помогают ему справиться с болью, не только физической, но и душевной.

Понятно, что самое сокровенное я бы не оставила на рабочем столе. Но чем черт ни шутит. В скетчбуках я нашла зарисовки по проекту – органы человека, скелеты, кости, мышцы. Все подписано на действие этих анестетиков. Смотрю на это и чувствую отвращение. Хотя никакого отвращения в больнице, несмотря на знакомый медицинский запах, не испытывала. Я чувствовала себя подопытной мышкой и постоянно боялась – вдруг кто-то решит вколоть не то.

Из одного из дневников вывалились фотографии, ещё со школы. Там мы стоим с девушкой в школьном коридоре, я вспоминаю свою лучшую подругу Натали. Но есть еще одно фото, на котором мы Джексоном стоим пляже. Мы улыбаемся друг другу так тепло… Интересно, раньше у нас были такие же натяжные отношения, как сейчас или же мы были друзьями?

Возможно, это покажется странным, ведь я испытываю стресс, но чувствую, будто, от моих размышлений веет холодом. Тоже самое я чувствую и от Джексона, и даже от Картера, которой кажется самым позитивным из братьев. Ведь даже он подозревает меня в чём-то.

А я сама не понимаю кто я и в чём меня обвиняют.

Фотографий очень много. Кажется, я очень много улыбалась и была позитивным человека. Правда, этого нельзя сказать о мне настоящей. Приезд в особняк усугубил мою депрессию – чувствую себя не в своей тарелке. Я говорила об этом ни раз Джексону, но он настаивал, что эта встреча очень важна. Поэтому забрал меня прямо из больницы, не слушая возражений.