Клоун, как говорится, употреблял. До запоев не доходило, но почти каждый день в каморке появлялась новая пустая бутылка. Да и кто не пьет? Старый пудель укоризненно смотрел на хозяина и ложился в ногах, когда тот засыпал. Старый пес страдал артритом, а по полу немилосердно тянуло сквозняком.

Бим выбросил окурок и медленно пошел в гримерку. Жена давно умерла. А месяц назад погиб сын. Отслужил в армии, женился на медсестричке из училища, находившегося рядом с воинской частью, и в цирк не вернулся. Медсестричка очень быстро забеременела и родила мальчика. Сын остался в городе. Но, конечно, по цирку тосковал. Все собирался приехать.

Два месяца назад сын погиб в шахте. По глупой случайности. Нет, он не был шахтером. Полезли с друзьями в законсервированную штольню. Что они там искали? Его сын шел первым. Остальные задержались на входе и это их спасло. Он умер практически сразу. В шахту пошел рудничный газ. Вдохнул и не смог выдохнуть.

На похоронах старый коверный не был. Не смогли найти его телефонный номер. В то время Бим был на гастролях где-то в глухой провинции, а когда, наконец, его нашли, сына уже похоронили. Невестка, совсем молоденькая девочка, растерялась от внезапно свалившегося на неё горя. Её родители, хорошо пьющие, мало чем могли ей помочь.

Когда Бим узнал, что произошло, он словно застыл внутри. Говорил, выходил на арену, шутил. А вечером в гримерке медленно выпивал свою бутылку и тихо выл, смотря остекленевшими глазами на дощатую стену, оклеенную старыми потрепанными афишами. Обнимал свалявшуюся собаку и засыпал. Во сне он видел огромную освещенную арену цирка. Себя молодого. Сыночка маленького. Жену в платье с блестками и высоких сапожках. Это была жизнь.

А днем он не жил. Он просто играл свою роль. Хорошо играл.

Есть у меня закадычные друзья, я их всегда рада видеть в любое время суток. Вовка – один из них. Как-то звонит: «Что, говорит, делаешь?» А я на выставку собираюсь и планов своих менять не желаю. У меня там важная встреча с художницей Алисой из Бельгии. Она привезла для меня свою акварель. Настоящую. Это вам не произведение искусства в виде мятой туалетной бумаги с надписью « Наше прошлое» или «Все через желудок». А Вовка, как оказалось, уже на пороге стоит и на звонок жмет. «Я с тобой поеду!» – радостно сообщает мне.

      Но сегодня я не в восторге от такого предложения. Люблю одна побродить. С людьми познакомиться. Не спеша, чтобы никто не дергал и не ныл то попить, то пописать.

Вовку ни книги, ни акварели, ни выставки, если это не автомобильные или строительные, сроду не привлекали. Он больше по железкам. А вот художница из Бельгии его очень даже заинтересовала.

Приехали на выставку, забрали акварель, бродим по залам. Вовка вокруг Алисы вьется. То за локоток возьмет, то комплимент сделает. Зависли мы у стенда с фантастикой, смотрим – пропал Вовка. Возвращается с букетом цветов и Алиске преподносит. Гусар хренов. Она порозовела, и так красотка, а сейчас вообще глаз не оторвать. Вовка кофе её угощает, мороженое покупает. Алиса от такого напора смущается и все время порывается за себя сама заплатить.

Ей уходить нужно, опаздывает куда-то по делам. Вовка ручку ей на прощанье поцеловал и со словами «Девочки, встаньте поближе» на Алискин телефон нас сфотографировал. Под шумок контакт ее себе скинул. Она убежала, а Вовка заскучал.

Мы с ним продолжаем экскурсию, гуляем по залам. Я злюсь. На всех стендах лекции идут. Авторы свои книги презентуют. Только я пристроюсь послушать, так Вовка через пять минут начинает канючить и шипеть мне в ухо: «Пойдем отсюда!» А если и соглашается присесть, то засыпает и начинает храпеть, да так громко, что я сама быстренько ухожу.