Потом вдруг поинтересовался:

– Непонятно, Колесников, воюешь вроде давно, училище политическое вон закончил, а для лейтенанта вроде как и староват, под сорок уже. Кем до войны-то был?

– В милиции служил, на Дальнем Востоке, в Благовещенске. Зам начальника РОВД, две «шпалы» носил, майор.

– А как на фронт попал?

– Да как обычно – добровольцем, в сорок втором году. Формировались в Сибири. Начал сержантом в разведке, подо Ржевом, на Калининском фронте. Там и ранили в первый раз. По выздоровлении – курсы политсостава, потом – политруком разведроты 91-й особой разведывательной бригады. Потом опять ранило, после вот в училище послали. Оттуда – на Третий Украинский фронт.

– Ну, раз так – батальон потянешь. Комбат-два майор Ремняк – мужик опытный, с сорок первого на фронте. Народ там разный, много – из ранее оккупированных местностей. Есть и из партизан. Но дерутся нормально, настроение боевое. Вчера вот две контратаки танков отбили. Уже, было, первую линию окопов фрицы прорвали, до рукопашной дело дошло. Но выбили мы их из окопов и с полкилометра ещё гнали… Танков и самоходок у немца здесь много, «пантеры» в основном, в лоб их взять трудно, да и пехота попалась настырная – панцергренадеры, вроде. Но наложили их немало, завтра на поле сам увидишь. Да и танки почти все пожгли иптаповцы, хоть и самих повыбило. Соседи наши тоже хорошо продвинулись, так что гоним гадов… Заявлений в партию много, да не всем и билеты сможем вручить. Гибнут люди. Заметь, Колесников, лучшие гибнут.

Коростелёв помолчал немного.

– Сейчас скажи дежурному, чтоб покормили, и в блиндаже рядом до утра отдохнёшь.

И передал лейтенанту карту и пакет для комбата.

– Сегодня уже поздно, пойдёшь завтра с рассветом. С тобой в батальон пойдёт взвод из пополнения, две повозки с боеприпасами, да артиллеристы из ремонта «сорокапятку» повезут. Дорога известная, вроде бы близко, но малыми группами, особенно по ночам, не ходим – сплошной обороны пока нет, только опорные пункты. Наступаем, окопы нормальные рыть некогда, вот немцы и шастают – разведчики, да ещё недобитки всякие к себе пробираются. Связь режут, мотоциклистов перехватывают. Вчера повозки с ранеными обстреляли. Так что бдительности в дороге не теряй. Захвати газеты и почту в батальон – возьмёшь у дежурного. Ночью в батальон подойдёт маршевая рота и два взвода танков. Подвезут боеприпасы, два боекомплекта. Утром, при поддержке полковой артиллерии, – вперёд. Так комбату на словах передай – приказ на наступление пока пишут.

Лейтенант козырнул и вышел из блиндажа. Несмотря на ночь, фронт жил своей беспокойной жизнью – где-то постреливали пулемёты, размеренно била из-за Вислы наша корпусная артиллерия, в небе гудели ночные бомбардировщики. Он нашёл дежурного по штабу, передал распоряжения, поужинал и, положив под голову вещмешок, вздремнул на нарах.

Дневальный разбудил лейтенанта через три часа. Возле склада уже выстраивалось в две шеренги пополнение, стояли две повозки и упряжка с «сорокапяткой». Зевающие артиллеристы сидели на зарядном ящике. Кони, опустив головы в торбы с овсом, с хрустом жевали и звенели удилами.

Пополнение было частью из маршевиков[11][12] (их можно было отличить по новому обмундированию, противогазам и ботинкам с обмотками) и бывалых солдат, выписанных из медсанбата, разношёрстно одетых и в трофейных сапогах. Каски были только у маршевиков. Лейтенант коротко объяснил задачу, назначил помощником старшину Ибатуллина. Проверили оружие, патроны. На повозке были два ручных пулемёта ДП, ротный миномёт, разобранный «максим», несколько ящиков с автоматами ППШ в смазке. На другой – цинки с патронами и ящики с гранатами. Себе Колесников, по совету старшины, прихватил ППШ и три недавно появившихся в войсках секторных магазина-«рожка» на тридцать патронов, затолкав их за голенища на немецкий манер. «Рожок» был удобнее, ловчее: диски от ППШ набивать было канительно – пружина часто вылетала, – хотя семидесяти патронов хватало надолго.