Дни её были однообразны и унылы, до тех самых пор, пока мама не вышла замуж. Это случилось вскоре после смерти бабушки. Отчим, Вадим Сергеевич, был немолод, но богат; некрасив, но всесилен. В нём не было полутонов, он был прямой, как рельса, и его всегда было много: он громче всех смеялся, если был весел; орал во всю глотку, когда был зол, а так как характер имел неуравновешенный, абсолютно не контролировал свои эмоции.

Всё было бы терпимо, кабы не одно «но» – он считал, что всегда и во всём прав. А заодно разбил в пух и прах всю методику воспитания Ии.

– Галя, ты лишила ребёнка жизни! – вопил он на всю округу. – Запертая в четырёх стенах, она ничему не научится! Избалованная девчонка целый день маячит перед моими глазами – это невыносимо!

Ия тоже не испытывала особого желания лицезреть чужого громогласного дядьку, который незаметно оттеснял её на второй план, заполняя собой всё пространство вокруг. Она едва переносила его, и никак его не звала, а если обращалась, то говорила: «Вы», и всё.

Тем летом он вывез семью на дачу. Высокий бревенчатый дом с мансардой и резными ставнями прятался в саду за железным забором, а сам дачный кооператив охранялся. Разомлев от свежего воздуха, пряных ароматов буйной растительности, здоровой пищи, молодожёны были заняты только друг другом, порой забывая про Ию. И девочка была счастлива в своей свободе. Она с удовольствием исследовала не только уголки заброшенного сада, но и всё смелее выходила за ворота.

Однажды случилась непогода. Несколько дней шёл дождь, и тучи комаров, порождённые сыростью, не позволяли выйти из дома. Отдыхающие целыми днями спали – сама погода к этому располагала. Ия, маясь от безделья и стараясь вести себя тихо, с тоской выглядывала в окно. Заметив, что дождь прекратился, быстро оделась и побежала на улицу, да не просто так, а к реке, которую обнаружила не так давно за большим лугом. В счастливом возбуждении, упиваясь вольностью, неслась по лужам в резиновых сапогах, а за ней облаком летели стаи комаров, и чем ниже к реке, тем их становилось больше. И вот она – долгожданная речка – внизу, покрытая белёсой клубящейся дымкой.

Осторожно спустилась к воде и не заметила, как оказалась в непроглядной пелене тумана. От реки поднималось тепло, слышались всплески – играла в воде рыба, но земля становилась более скользкой, и ничего не было видно. Девочка оторопела. Завертелась на месте, кидаясь из стороны в сторону, и вовсе потерялась. Запуталась в каких-то кустарниках и ветви их, словно костяные руки, хватали её, царапали. В паническом ужасе побежала, как показалось ей в сторону дома, но увязла в прибрежной грязи и потеряла сапожки. Бросилась их искать, поскользнулась и… съехала с крутого берега в воду. Испугалась настолько, что помутилось сознание и почернело в глазах, не могла даже крикнуть. Сердечко выпрыгивало из груди, не хватало воздуха! Она цеплялась руками за корни деревьев, траву, карабкалась босыми ножками по скользкому берегу, пытаясь выбраться, но силёнок не хватало, и она вновь съезжала вниз, каждый раз всё дальше и дальше от берега.

– Спасите! – крикнула, но получилось тихо, хрипло, и она заплакала, продолжая крепко держаться порезанными в кровь руками за какой-то корешок. Туман становился гуще, уставшее маленькое тельце неистово терзали комары. Река под ногами казалась бездонной.

И вдруг она услышала голос.

– А что ты тут делаешь? – нежданно-негаданно, словно приведение, из тумана вышел мальчик. – Давай руку.

Ия протянула ручонку и судорожно сжала его ладошку – тёплую, мягкую, широкую для такого маленького человечка, и надёжную. Он сопел, пыхтел, но уверенно тащил по обрывистому берегу вверх застрявшую в вязкой грязи незнакомую долговязую девочку.