Печаль в Кирилловом монастыре усилилась еще и от разразившейся болезни, которая, как и предсказывал преподобный, продолжала уносить жизни монахов. Смерть тогда была близка к каждому из насельников, не знавших, кого из них постигнет она в следующий раз. За прошедший год, т. е. до следующего лета 1428 года, численность монастырской братии сократилась на тридцать человек, и последней потерей стал игумен Иннокентий. На место игумена был выбран почитаемый всеми за высокую жизнь, скромность и верность заветам прп. Кирилла ученик его Христофор. Он всегда имел глубокое смирение и любил «нищету ризную», и, несмотря на многие заслуги в книжном искусстве, по своей внешности ничем не отличался от остальной братии. О нем известно, что, будучи уже игуменом монастыря, он отличался многими благотворениями. Милосердие к ближним понуждало его во время княжеских усобиц, вспыхнувших после смерти великого князя Василия Дмитриевича и затем многие годы терзавших русскую землю, выкупать пленных земляков и возвращать их в свои дома.

Великий князь Московский, старший сын Дмитрия Донского, Василий Дмитриевич, преставился в 1425 году. В тот же час митрополит Фотий, находившийся у постели умирающего, послал своего боярина Акинфа Слебятева в Звенигород к князю Юрию Дмитриевичу с требованием, чтобы он вместе с младшими братьями признал племянника великим князем, согласно завещанию Василия Дмитриевича. Завещание было составлено еще в 1408 году и подписано митрополитом Фотием, который видел, что древний закон родового старейшинства, при котором великое княжение должно было переходить от старшего брата к младшему, порождал кровопролитные междоусобицы. При каждой смене княжения по необходимости следовал передел властных полномочий между боярами из других уделов, приезжавших со своим князем в Москву. Перемены, связанные с переделом влияния и собственности, являлись почвой для нескончаемых обид и раздоров. В случае же наследования великого княжения от отца к сыну все сложившиеся отношения могли оставаться неизменными, и бояре, служившие отцу, могли продолжать свою службу и при его сыне. Понимая, что изменения в порядке наследования великокняжеского престола необходимы для укрепления государства, митрополит Фотий подписал завещание великого князя Василия Дмитриевича, в котором впервые к титулу великого князя московского добавилась приписка «и всея Руси». Авторитет «митрополита всея Руси» придавал легитимность завещанию с подписью Василия Дмитриевича, «великого князя московского и всея Руси».

Митрополит Фотий был пастырем попечительным и ревностным, принимавшим живое участие в судьбах своих пасомых. Под опекой такого достойного мужа оказался с первых шагов своего княжения юный князь Василий Васильевич, будущий духовный сын прп. Мартиниана, которому в то время едва исполнилось десять лет. Еще с младенчества его начали именовать «великим» в связи необычными обстоятельствами его рождения. Когда его мать, великая княгиня Софья Витовтовна, долго не могла разрешиться от бремени и терпела ужасные муки, великокняжеский духовник, священник Спасского Кремлевского монастыря, сидел в своей келье и вдруг услышал голос: «Иди и дай имя великому князю Василию»[50]. Священник с удивлением стал искать, кто бы это мог сказать, но, осмотрев все вокруг и никого не найдя, отправился в княжеский дворец, где и узнал, что в эту минуту великая княгиня родила сына.

Княжение Василия Васильевича началось в смутное время продолжавшейся грозной эпидемии, сулившей новые государственные бедствия. Великокняжеская власть казалась нетвердой, так как звенигородский князь Юрий Дмитриевич, младший брат Василия Дмитриевича, был несогласен с новым уставом наследования великого княжения и хотел сам быть преемником старшего брата по древнему обычаю. Вместо того чтобы ехать в Москву, как просил его митрополит, он удалился в свой удельный Галич. Когда же до него дошли слухи о восшествии юного племянника Василия Васильевича на московский великокняжеский престол, он отправил к нему посла с угрозами. Было заключено перемирие до Петрова дня, но Юрий начал спешно собирать войско в городах своего удела. Тогда из Москвы послали великокняжеские полки под командованием младшего брата Юрия, князя Константина Дмитриевича, к Костроме. Князь Юрий не стал принимать сражение и отступил в Нижний Новгород и далее, за реку Суру. Константин Дмитриевич, избежав таким образом кровопролития, возвратился в Москву. Юный Василий по совету матери и своего деда Витовта Литовского послал в Галич митрополита Фотия. В ходе переговоров Юрий не уступал и так разгневал митрополита, что тот, не благословив ни князя, ни города, немедленно уехал. Летописи говорят, что в этот же день сделался мор в городе Галиче, и князь Юрий, пришедший в ужас, верхом поскакал за митрополитом и, догнав его за озером в селе Пасынкове, со слезами умолял благословить его город и прекратить болезнь. В Москву он отправил двух бояр заключить мир, обещая не искать московского княжения, пока царь ордынский не решит спор между дядей и племянником, кому из них должно принадлежать великое княжение.