Как быстро умеют у нас рыть канавы. Экскаваторы и бульдозеры – эти прилежные слуги энтропии – всего за пару часов превратили пригородную пастораль в академический хаос. Горы грунта выросли словно из под земли, причём их объем значительно превышал емкость соответствующих траншей. А потом пошел дождь, окончательно превратив дом в неприступную крепость.

Крепость, крепость, – думал я, стоя на пороге и любуясь свежеявленными коричневыми горами, рвами и болотами. Учитывая присущую мне мизантропию, это даже хорошо – никто теперь не потревожит мой покой длительное время, ведь всем известно, насколько быстро у нас роют и как долго потом засыпают, или не засыпают, что, как ни странно, одно и то же.

А в осажденной крепости жить можно долго – лишь бы имелся источник воды и запас еды. Недобрая мысль кольнула мне сердце. Замирая от дурных предчувствий, я зашел в ванную и открыл кран. Хорошо знакомый с детства хрюкающий звук оборвал мои надежды. Я начал закрывать вентиль – дисгармония обрела некоторое подобие мелодичности, в ней проступили невротические обертона, а тональность повысилась. Это играл прощальную симфонию разорванный безжалостными машинами, умирающий водопровод. А потом, на кривеньком си-бемоле второй октавы, все стихло.

Идти за водой было лень, к тому же на меня нахлынуло вдохновение. Я бродил по хате и декламировал: воет симфонию водопровод сквозь ржавые горла завинченных кранов. Это поёт, уходя, вода, вкручиваясь в водопроводное никуда.

Дождавшись, когда стемнеет, я взял две канистры и отправился на поиски воды прямо в стан неприятеля. Я преодолел болото, перелез поваленный забор, порвал брюки о какую-то железку и, наконец, подобрался ко рву.

Мне показалось, что в данном месте глубина траншеи невелика, и я смело сделал шаг. Увы, это была оптическая иллюзия.

Момент начала падения я пропустил, видимо он все-таки был равен нулю. Сознание моргнуло, вселенная вздрогнула, и я оказался на дне канавы. Криволинейная пластика моих движений совпала с неровностями грунта, что избавило от фатальных последствий – милая грязь приняла меня, как родного. «Законы природы действуют, если умеешь ими пользоваться» – запоздало пронеслось в голове.

Поразительно, но в траншее мне было хорошо и спокойно. Все тревоги исчезли. Я лежал, изнемогая от скоропостижно нахлынувшего счастья. Из канавы открывался потрясающий вид на звездное небо, где прямо надо мной, в зените, сияла Капелла Возничего.

Когда житель Израиля хочет начать жизнь с чистого листа – он едет в Эйлат. Сделал так и я, не выдержав семейного счастья с любимой женщиной. А по приезду в город-курорт без промедления приступил к построению новой жизни и направился в бюро по трудоустройству.

В конторе поинтересовались моей профессией. Ответил я честно и откровенно, ничего не приукрашивая, но и не умаляя своих достоинств – поэт, писатель, музыкант.

– Нам как раз такие и нужны, обрадовался трудоустройщик, – пойдёте работать садовником?

– Конечно пойду, – ответил я, стараясь придать голосу радостную интонацию, – имею опыт садовничества на еврейском кладбище в Братиславе.

– Вот и прекрасно, – резюмировал чиновник, – а это ваш босс, – и показал на дверь, в проёме которой возник негр огромного роста. Африканец улыбался, а в руках у него были гигантские – под стать росту – кусачки полутораметровой длины.

Инструмент новоявленный босс торжественно вручил мне, и мы вышли на жаркую эйлатскую улицу. Негр что-то весело напевал, а я с кусачками шел сзади, слегка пошатываясь – гаджет оказался не только большим, но и тяжелым. Меня снедали недобрые предчувствия – не так я себе представлял начало новой жизни.