Но и не выполнить приказа я не мог. Это была сложная дилемма и я не знал как мне ее разрешить. Но все разрешилось просто и ужасно.

  Пока я разговаривал со стариком к нашему блокпосту на большой скорости подъехали джипы пограничной стражи.

  Из машин буквально выпрыгнули капитан и еще полтора десятка солдат вместе с ним. Видимо они еще раньше нас получили информацию о кортеже. Солдаты окружили со всех сторон свадебную процессию.

  -Что здесь происходит, лейтенант?!-набросился на меня капитан. Прежде чем я успел ответить, он уже накинулся на арабов:-Документы! Живо!

  Люди стали доставать документы.

  Пока солдаты капитана проверяли удостоверения личности у арабов, капитан снова потребовал: -Ключи от машин!

  -Пожалуйста, позвольте нам проехать деревню, там нас ждут родственники!-взмолился старик.

  Вслед за ним, капитана стали умолять и все остальные.-Ключи от машин!-заорал капитан.-Живо ключи и возвращайтесь обратно, пока я вас всех не арестовал. А то будете справлять свою свадьбу у нас на базе. Если хотите, я вам это быстро устрою!

  Кое-кто из солдат-пограничников стали ухмыляться, но большинство из нас были в шоке.

  Плакала невеста, плакали другие женщины, плакали дети.

  И тут глаза старика вдруг сверкнули таким гневом, что капитан даже отшатнулся от него.

   Солдаты как по команде направили свои автоматические винтовки на старика, но тот не испугавшись, приблизил свое лицо к капитану и сказал:

  -Мне шестьдесят три года, я родился здесь и вырос, здесь прошла вся моя жизнь. Здесь родились и прожили всю жизнь мои деды и прадеды . Ответь мне, почему я всю жизнь должен спрашивать разрешения и позволения как мне жить, что делать и куда ходить у тебя и таких как ты?! Почему?! Кто ты и откуда?!

  В глазах старика блестели слезы бессильной ярости.

  -Вот что, старик, возвращайтесь по добру по здорову туда, откуда приехали и не испытывай моего терпения, -еле сдерживаясь ответил капитан.

  Старик взяв в себя в руки , отошел от капитана. Члены его большой семьи стали выгружать из машин приготовленные на свадьбу корзины и сумки с едой и посудой.

  Все это они делали молча. Никто уже не плакал, даже дети.

  -Не будет вам добра, Не будет,– покачал головой старик.

  Он не проклинал и не ругал, а как-будто просто констатировал очевидный всем факт.

  Уходили они молча, не оглядываясь.

  Старик замыкал шествие. Все, кроме старика несли на себе или в руках тяжелые корзины и сумки и никто из них ни разу не обернулся.

  А мы лишь смотрели вслед этим людям в праздничных нарядах с тяжелыми сумками и корзинами , на жениха и невесту… Лицо у меня горело как от пощечин.

  Пограничники уехали и остаток дня прошел спокойно- никаких происшествий больше не было.

  А ночью мне приснился странный сон, будто я совершенно утратил ощущение пространства.

  Вот вроде бы мой дом, я его вижу. А там, где-то – чужой. И я никак не могу понять где находится мой дом, а где чужой. Из-за этого я никак не могу попасть к себе домой. Хорошо, что сон этот больше не повторялся.

Блокпост

У блокпоста была дурная слава. Несколько лет назад палестинский снайпер уложил здесь десятерых наших солдат. Умирая, никто из них так и не успел открыть ответный огонь. Тот, кто убил наших солдат, был не просто снайпером. Это был виртуоз в своем деле. Прежде чем открыть смертельный огонь, он, будто тигр во время охоты, долго приноравливался, до мельчайших подробно-стей изучая повадки своих жертв. Среди убитых были как резервисты – мужчины лет под сорок, для которых это был последний раз, когда они надели форму, так и солдаты срочной службы, восемнадцати-девятнадцатилетние ребята, только закончившие курс молодого бойца. Выбрав наиболее подходящий момент для убийства, снайпер открыл прицельный огонь на заре, около четырех часов утра, когда отдыхающий солдат спит особенно крепко, а бодрствующий особенно сильно чувствует накопившуюся за бессонную ночь усталость. Первыми жертвами снайпера стали трое солдат, находившиеся в охранении.