Маму Анфиса Евсеевна больше не вызывала, хотя я и предлагал, а в следующий раз настояла, чтобы пришёл отец – наверное, ожидала увидеть подкаблучника. Но это совсем другая весёлая история – могу только заверить, что в этот раз так никого и не побили.

Дорогие читатели, Алексей! Я написал здесь эту маленькую заметку, чтобы показать, что одно и то же, просто одинаковое, всегда происходит очень по-разному, часто противоположным образом. Спасибо тебе, Лёха за твою книгу! Ребята! Пишите! Это не должно уйти вместе с нами!

Все, наверное, кто в курсе, представляют, что являло собой нацбольское братство. При развале СССР, хотя он не развалился, а разделился на боеголовки, осталось общество, серьёзно продвинувшееся в сторону бесклассового, из которого сейчас пытается вырасти капитализм, но уже поздно. В этой странной сумбурной среде бесклассового общества, с вкраплением классовых элементов, без верха и низа, но со страстным желанием некоторых отщепенцев любой ценой оказаться сверху или снизу, люди сохраняли только свою личную бесклассовость и хотели быть героями. Наиболее яркий и известный всем пример – это бандитизм 90-х, который никак не являлся пуританским накоплением капитала, а был поводом проявить личный героизм. Нормальные пацаны делили не бабло, а собственную крутизну, пусть даже и по поводу бабла.

Те, кто не пошёл этим путём, в том числе наполнили и ряды нацболов. Образ крутых коммунистов, у которых ничего нет кроме самих себя, потому что ничего круче быть не может, был существенно зафоршмачен помирающими советскими буржуями из политбюро и их многочисленной челядью, и для многих путеводной звездой героизма оказалось Чёрное Солнце, подробностей о котором они, правда, в большинстве своём даже и не знали. Меня и моих товарищей тоже привлекала среда, где можно осуществить своё происхождение в качестве человека, но я как палеонтолог, естественно, рассматривал как динозавров, так и большевиков в живом, а не в вымершем виде. Кроме того, та власть над временем, которую даёт палеонтология, неизбежно делает человека марксистом.

#… я как палеонтолог, естественно, рассматривал как динозавров, так и большевиков в живом, а не в вымершем виде

Марксизм – это умение расставлять фигуры на доске истории так, как это надо тебе.

Лимонов, собственно, и проектировал организацию так, чтобы в ней могли ужиться все люди героического склада, что и происходило в реальности, потому что нет никакой разницы между тем, чтобы защищать интересы пролетариата или русских рабочих и пенсионеров. При этом русские, естественно, воспринимались в объеме советских, и публика была абсолютно интернациональная. Идеологические дискуссии, конечно, возникали очень часто, но по факту это было выяснение того, какие слова круче говорить. Поэтому, когда мы обнаруживали свои коммунистические воззрения, наши правые товарищи тут же говорили «не маркси», «коммунисты – это за жидов и пидорасов»1, а также что «марксизм – это за колбасу», ну и к тому же понятно, что «жидовское разводилово».

При этом, конечно же, это были слова, потому что евреев среди нас было много, было даже героическое израильское отделение. Некоторые его члены приходили на пикеты перед российским посольством с автоматическими винтовками, поскольку были призваны на действительную военную службу в израильскую армию и, согласно действующему законодательству, находясь в увольнении, обязаны были иметь оружие при себе. Товарищи очень гордились тем, что они именно евреи – ведь Национал же Большевистская партия, и свою долю героизма хавали в первых рядах. Какие-то правые вещи, изрекаемые нацболами, часто выдаются неискушёнными или злонамеренными людьми за нацбольскую идеологию, но к ней они никакого отношения никогда не имели.