Я шёл по коридору лаборатории медленно, чтобы Аманда смогла ощутить, что её ждёт за такой отвратительный поступок. Открыв ключом камеру, я медленно шёл к кровати. Аманда не сводила с меня глаз – брови сдвинуты, щёки набухли, и кончики рта прижимаются к подбородку.

– Что это было, Аманда? Мы ведь договорились, что я отпущу тебя, если ты будешь хорошо себя вести!

– Акция протеста. Теперь ещё и на детях проводишь опыты?!

– Думай что хочешь, это не так! Зачем напала?! Отвечай!

– Она пародировала меня – глядела в то окно в двери и чесала свои щеки! Эта девка ненормальная! Приглядись!

– Мне она сказала совершенно другое.

– Твоё дело – кому верить! Я ещё долго буду здесь?

– Сколько мне будет нужно!

– Я видела в твоём кабинете сейф. Что там?

– Тебя это не касается!

– Я расскажу всем, что ты силой меня удерживаешь и тогда твоей «великой» карьере придёт сраный конец!

– Не смей мне угрожать! Я даю тебе условия, в которых можно прекрасно жить! Хочешь правды?! Хочешь?!

– Ну, давай, твою мать!

Развернувшись, я вылетел из комнаты, направившись в свой кабинет. Всё должно быть не так! НЕ ПО ПЛАНУ! Сука!!! Ты испытываешь моё терпение! Какого хрена?! Не позволю так со мной разговаривать! Я не должен дать эмоциям брать над собой верх! Аманда не достойна лекарства – так для себя я решил. Пациент должен выполнить ту миссию, ради которой я и поместил его сюда. Набравшись решимости, я вернулся к ней со шприцом в руке. Необходимо нейтрализовать «брак» перед тем, как брать образец.

– Вернулся! Ну и что ты хотел мне показать?!

– Будь вежлива ко мне, Аманда. Если ты выполнишь пару моих условий – сможешь избавиться от болезни, которая так долго тебя мучает. Это всё о чём я прошу. Вежливость…

– Да пошёл ты на хер, сраный уёбок! Выпусти меня отсюда! Я обращусь в полицию, и ты быстро прикроешь свою лавочку!

– Этот жест, с твоей стороны явно был лишним, нужно проявить уважение – только и всего! Неужели так сложно отнестись к человеку, который дал тебе кров и попытку исцеления с уважением?!

Недолго думая, я вынул нож из ремня и вонзил ей в колено. Разрывной женский крик пронёсся по лаборатории – она умоляла меня о пощаде, но свой шанс уже упустила. Вынув нож обратно, я стал укладывать Аманду на койку, чтобы пристегнуть руки и ноги. Теперь же захотел опробовать свой самодельный аппарат, который много лет валялся в заброшенном подвале. Это устройство помещалось в одной руке – не тяжёлое продолговатого типа, на одном конце находились две ручки для рук, на другом самодельные разъёмы, которые предназначались для смены пил, находящихся внутри одним нажатием кнопки.

Я всегда стремился к минимализму – в моём доме должно быть немного дорогой мебели, а также я с молодости приучал Эбби к порядку – к большому сожалению, ей плевать. Жена продолжала захламлять дом много лет подряд. Всё это я к чему – аппарат создан исключительно под меня, он не занимает много места, всегда вмещается в любую сумку для транспортировки, а также очень лёгкий. Именно этим бесподобным устройством я стал делить одного пациента на нескольких.

После своих высказываний Аманда потеряла для меня какой-либо интерес. Теперь мне нужно провести лоботомию и извлечь кусочек из височной доли мозга. В связи с тем, что пациентка была ко мне крайне неуважительна, я не стал убивать её до проведения операции, она была в сознании некоторое время и ощутила на себе, какой может быть медицина. Образец я добыл – оставалось избавиться от тела с помощью крематория, который я построил в подвале, следы Аманды навсегда покинули эту землю.

Очутившись в машине меня, посетило амбивалентное чувство. Нет! Мне её не жаль! Я не мог дать лекарство, потому что меня не уважали – даже не пытались уважать! Дерматозойный бред Аманды, сопровождающийся шизофренией, очень помог моему усовершенствованию лекарства. Спасибо и на этом! Меня беспокоило другое – в ситуации, которая произошла между Эви и Амандой я поверил не девочке, а сумасшедшей. Это не давало мне покоя, я должен поговорить с ребёнком, чтобы выяснить причину конфликта.