Как я, так и Шосс набрали впрок по огромной куче одежды. В этом же роперо каждому вдобавок выдавали новые, с этикеткой, носки и трусы, а также станок для бритья и мыло. Заминка вышла с обувью (у меня 45 размер); всё-таки ботинки мне нашли, и я их надел по совету Михалыча прямо на улице:

– Эти попы любят, когда переодеваются прямо здесь – значит, их обувь кому-то нужна, – сказал Михалыч.

«Фарола». Обременённые огромными сумками с одеждой, мы двинулись, опять-таки пешком, потому что на метро Михалыч тогда почему-то принципиально не ездил, в направлении весьма далёкого отсюда альберга. Пройдя по улицам Сан Бернардо, Гран Виа и Алькала, миновав Пасео дель Прадо и площадь Сибелес, мы поднялись в гору и вступили в парк Ретиро. Прошагав его весь, мы остановились на отдых в северо-восточном углу парка, за которым пересекаются улицы О’Доннелл и Менендес Пелайо.

Для начала, за трапезой (на этот раз мы ели «сухой паёк» с Палос де ла Фронтера), Михалыч рассказал нам несколько очередных поучительных историй. На этот раз то были истории о том, как он ночевал вместе с велосипедом в Польше в склепе на кладбище и наутро, вылезая с велосипедом из склепа, напугал кладбищенского сторожа, а также о том, как он собирал арбузы в Италии.

Затем Михалыч извлёк из своей сумки на свет пачку газет «Фарола».

Когда мы с Шоссом увидели газеты, то несколько скисли. Честно говоря, нам совсем не хотелось их продавать. Дело это было абсолютно для нас новое; мы ещё никогда ничем не торговали. Тут нужно стоять на улице, предлагать купить газеты, говорить с покупателями, и мы этого крайне стеснялись, хотя продажа газет, по словам Михалыча, сулила столько денег, что некуда будет девать.

В этом мы сильно сомневались. Дело не в том, что сколько бы денег ни было, их всегда запросто можно куда-то деть.

Гуляя по Мадриду, мы несколько раз видели продавцов «Фаролы». Продавцы уныло стояли со своими газетами в людных местах меж витрин магазинов; на груди каждого была прицеплена тархета с названием газеты, фотографией и именем продавца. Некоторые стояли с газетами просто так, молча, некоторые что-то вскрикивали, некоторые даже залезали в метро и, таскаясь по вагонам, совали каждому газету в рыло – люди на неё и не смотрели. Только пару раз мы видели, чтобы кто-нибудь нехотя всё-таки газету купил.

– Ничего подобного, – сказал Михалыч, – это только так кажется. Один мой знакомый армянин на газетах заработал себе на машину, а другой мой знакомый грузин, продавая газеты, познакомился с испанкой и на ней женился.

– Почему же вы, Михалыч, не купите себе машину? – спросили мы. – Вы же сами тоже продаёте «Фаролу».

– Мне машина не нужна, – сказал Михалыч, – у меня есть велосипед, на котором я уже объехал Европу и намерен объехать весь мир. А деньги мне не нужны вовсе. Обедаю я в столовых, а живу в альберге; когда я в дороге, то ночую, где придётся, а питаюсь, чем Бог пошлёт.

Насчёт планов Михалыча объехать весь мир мы уже слышали. В частности, он собирался отправиться в Африку с тем, чтобы на велосипеде проехать её всю. Наши доводы о том, что это не Европа, и там зачастую просто нет дорог, а бесплатных столовых и подавно, и не найдёшь не только еды, но и воды, на Михалыча не действовали. «У меня есть точные сведения: в Африке полно еды и море воды», – говорил он.

Особенно нам с Шоссом претило то, что продажа газеты «Фарола» сродни выпрашиванию милостыни.