Задержка случается, если у какого-нибудь, например, негра тархета кончилась в связи с истечением трёхмесячного срока её действия. В таком случае дежурный вежливо и терпеливо объясняет негру, который не понимает по-испански, что надо съездить в «Крус Роха» и продлить там картилью; негр возмущается и кричит на мумбо-юмбо, убеждённый, что его не пускают потому, что дежурные и вообще все испанцы – расисты; сегур и дежурные его успокаивают, один из них начинает объяснять всё снова – по-английски; негр всё равно ничего не понимает, а стоящие за ним в очереди волнуются и, виня во всём негра, кричат: «Ке паса!» («В чём дело!») – единственное, что знают по-испански сами.

Сделав отметки в тархете и в своей таблице, дежурный выдаёт бумажку, на которой авторучкой пишет: «1» (то есть – один обед). Бумажка эта не простая, а розовая, и вырывается дежурным из специальной книжечки. Возможно, на бумажке имеются даже какие-то номера или водяные знаки. Этого я, впрочем, не знаю, так как, не разглядывая бумажку, всегда спешил к раздаче.

Раздача обедов осуществляется в зале, где меж рядами столиков прогуливается второй сегур с дубиной, наблюдая, чтобы обедающая публика не задралась между собой.

Отдав раздающей еду сеньоре в белом халате свою бумажку с цифрой «1», ставишь на поднос тарелку с первым, тарелку со вторым, а также берёшь то, что положено на десерт (йогурт или какой-нибудь фрукт), а также булку. Два раза в неделю выдавали по литру молока. «На ужин» ежедневно давали мешочек с хлебом, нарезанным мясом и какими-нибудь сырками.

На первое обычно бывал горох (фасоль, чечевица, бобы), сваренный с другими овощами и мясом; либо паэлья (национальное испанское блюдо: крашенный жёлтый рис с креветками, моллюсками, разными там крабами, а также с красным перцем, зелёным горошком и иногда с кусочками курицы); либо суп-пюре из овощей; либо рыбный суп; либо мясо с картошкой; либо, к прискорбию Шосса, – макароны с соусом.

На второе обычно бывала жареная форель с гарниром из салата, либо курица, либо ростбиф, либо тефтели, либо сосиски с соусом.

Добавки, как правило, давали, но только первого блюда. Впрочем, хватало и без добавки! Готовили там неизменно очень, очень хорошо, но зачастую всего было не съесть. Горы недоеденных кушаний, не говоря уже о хлебе, вперемешку с пустыми консервными банками, обрывками бумаги и прочим мусором в этой столовой выбрасывались в мусорный бак.

В субботу, воскресенье и праздничные дни столовая не работала, и накануне, наряду с горячим обедом, там выдавали пакеты с «сухим пайком». Туда входили консервы, колбаса, бекон, оливки, печенье, сырки, соки, шоколад и т. д.

В общем, завершая описание прекрасной, незабываемой столовой на Палос де ла Фронтера, ещё раз подчеркну: КОРМИЛИ ТАМ ОТЛИЧНО!

Первый заработок и билет Майкла. Поначалу ежедневный обед и был нашим основным занятием.

Будить в альберге, как я уже говорил, начинали в 6, а к 10 часам утра всех выгоняли вон. Столовая открывалась в 12^>30. До этого времени мы ездили и ходили пешком по Мадриду, продолжая пропитываться мадридским урбанистическим духом. После сытного обеда мы отдыхали в каком-нибудь сквере, а потом опять и опять странствовали по Мадриду. В пище у нас, как видит читатель, ни малейшего недостатка не было. Кроме горячих обедов и «сухих пайков» в столовой, мы получали утром в субботу и воскресенье в альберге консервы и хлеб, ну, и каждый вечер – бокадильос.

Альберг открывался в 6 вечера, но мы старались возвращаться туда не раньше восьми, к бокадильос, ибо находиться лишний час в шуме и бардаке нас не тянуло.